— Не останешься на торт? — предложил Макс, чувствуя себя виноватым за поведение своих приятелей.
Дима лишь молча протянул ему руку для прощания.
— Фу, ты ему руку пожимаешь?! — презрительно фыркнул Андрей, даже не подождав, пока Дима уйдет.
— Андрей, прекрати… — вступил в разговор Юра.
Дима пошел вслед за Наташей в прихожую и, проходя рядом с Андреем, скопировав его высокомерность, произнес нахально:
— Пока я трахаю не тебя, моя ориентация тебя не касается.
Дверь за ним с тоской закрылась, и Макс покачал головой:
— Андрюха, он отличный парень и во многом достоин уважения. По крайней мере, он добился в жизни гораздо большего, чем ты и я вместе взятые.
«Чем ты и я вместе взятые» было лишь завуалированным камнем в Андрюхин огород: в этой связке достижения Андрея составляли не больше пары процентов. Ну, раз Макс считает, что Димка достиг большего, чем он сам, то уж об Андрее и говорить нечего. Димка — яркий пример того, что стереотип о геях как о мямлях и слабаках — не более чем киношная выдумка.
А самым сложным оказалось не переубедить Андрея, а успокоить после этих разговоров Наташу. Ну что за проклятый день такой?
— Мам, надеюсь, ты не против, что я сменила фамилию?
Если бы Наташа не подняла эту тему, то не перевернула бы всю свою жизнь с ног на голову. Еще пара фраз — и вечер для Наташи не просто напоминал осколки впечатлений, а превратился в пазлы, перемешанные так беспардонно, что невозможно даже представить общей картинки.
— Я не против. В конце концов, ты же все равно не Фролова.
— Как это? — оторопело промямлила Наташа.
— Ты же удочеренная. Максим тебе не говорил?
Трудно было понять, что именно произвело на Наташу впечатление…
— Максим и это скрывал..?
Сотня людей уставилась на Наташу — в глазах двоилось или троилось, но людей было безумно много! Они стояли вокруг столов и кресел, чокаясь бокалами или обнимаясь друг с другом, но вдруг замерли и замолчали, услышав последние фразы. Они смутились и предпочли бы не присутствовать при этом разговоре, но вот так получилось… Алкоголь так подействовал на Евгению, или неосведомленность, что удочерение — по-прежнему, тайна…
— Я скрывал потому, что это не мое дело, — шептал Максим с опаской, стараясь все же не вовлекать в столь личные события гостей. Наташа смотрела ему в глаза стеклянным взглядом, и его это невероятно тревожило. — Только твои родители были вправе решать, когда сообщать тебе об этом… Я не мог тебе рассказать, это было бы неправильно… Не злись на меня…
Максим ждал, что она сейчас что-то ответит, но Наташа открыла рот, чтобы было легче дышать. И все. Так бывает, когда мчишься на мотоцикле с огромной скоростью, и тебе катастрофически не хватает воздуха, хотя он изо всех сил врывается в твое лицо, тело и душу, и ты захлебываешься в нем…