Максим Викторович рухнул возле девчонки на колени.
— Все в порядке?
Парни притормозили вслед за лидером, но секунду поразмыслив, тут же метнулись дальше — за беглецами.
— Одиннадцатый «А», на место! — скомандовал Максим громко.
Пацаны в нерешительности остановились, готовые в любую секунду бежать за подонками.
— Ко мне, я сказал! — непререкаемо требовал учитель.
— Они же убегут, Максим Викторович! — жалобно завыл один.
— Что их, просто так отпустить?! — подхватил второй.
— Я за вас отвечаю, — объяснил мужчина. — Вы должны быть со мной.
Тут подоспели и девочки. Ничего не видя сквозь неудержимый поток слез, грязная Белла сидела на влажной земле и сдирала с себя кусочки покромсанной на части маечки. Похоже, у местных жителей был перочинный ножик, или что-то в этом роде, потому что на теле Беллы вместо разрезов маечки местами остались синхронные царапины. Любительница вульгарного стиля, она и сейчас не заботилась о внешнем приличии: в короткой юбке сидела так, что было видно трусы, а голую грудь даже не пыталась прикрывать руками.
— Белла, они что-нибудь успели? — выяснял Максим самое важное, не думая ни о чем другом.
А девчонка не могла ответить, или из-за шока не слышала вопросов.
— Чего уставились?! — нервно заорала она столпившимся вокруг ровесникам. Все-таки ощущала себя голой, и ей было неприятно, что ее так откровенно разглядывают. Пацаны тут же смущенно отвернулись, и некоторые девчонки отвели глаза в сторону. Максим снял свой свитер и накинул Белле на плечи, заботливо укутав ее по самые уши. Но Белка этого не замечала. Ползая по грязи, обращалась к толпе чужим истеричным воплем:
— На концерт прибежали?! Чего вам надо?! Рады, да?!
Трудно понять, кому она это говорила, ведь она даже не видела, к кому обращается. Максим держал ее обеими руками за плечи, чтобы она остановилась и прекратила суетиться, и чувствовал сильнейшую дрожь в ее теле то ли от холода, то ли от переживаний.
— Белла, успокойся, — требовал он настойчиво.
— Идите все в жопу! — орала она в ответ. Пытаясь вытереть слезы, водила грязной ладошкой по щекам и снова плакала, плакала, плакала.
— Идите в лагерь, — исправил ее просьбу Максим Викторович и кивнул своим ребятам: давайте, идите.
Он долго пытался поставить Беллу на ноги: ее ножки совершенно не слушались, словно земля казалась ей невероятно мягкой — она делала шаг, и ее тело не верило, что не провалилось.
— Перепугалась? — спрашивал он вполголоса, и тут же, не сдержавшись, добавлял раздраженно: — А разве ты не этого хочешь от парней? Разве не для этого так развратно одеваешься?