— Я все время думаю о нем. Точнее, только о нем и думаю, даже на уроках. Он мне снится. Со мной такого еще никогда не было! Мне хочется все время быть с ним, и я всегда очень жду, когда он придет сюда на работу, весь день жду, с самого утра! Улыбка его очень нравится… И я украла у тебя несколько фоток, где он есть, с собой ношу и смотрю постоянно. Это любовь, да?
Она вскинула на папу огромные заинтересованные глазищи, и тот молча кивнул. Глаза у нее — мамины. У Максима продолговатые, очень изящные и от этого запоминающиеся, а у Дашки были большие, круглые, всегда увлеченные всем, что происходит вокруг. И у Кати — такие. Даже не верилось, что этот ребенок уже такой взрослый. Макс только сейчас увидел, что перед ним — девушка. Позавчера, четвертого июня, ей исполнилось одиннадцать, и Саня подарил ей плюшевого кота.
Папа улыбнулся ей по-дружески:
— Тебе, наверно, кажется, что ты ничем себя не выдаешь, но со стороны заметно, что ты к нему тянешься.
— Я не могу с собой ничего поделать, — безвыходно пожала Катя тоненькими плечиками. — Только не говори никому!
* * *
Да, бывают чувства настолько глубокие, что ты не в силах ни вытравить их из своего сердца, ни смириться с ними… Максим Викторович вручал одиннадцатиклассникам аттестаты, словно отрывал по кусочку от самого себя. Когда ведешь физику, становишься учителем; когда ведешь половое воспитание — становишься другом. Так трудно быть директором! Так трудно стоять здесь, на сцене актового зала, в микрофон вызывая своих любимых, и отдавать им эти «корочки», словно билеты на поезд. Билеты в один конец. Назад дороги уже не будет. Сегодня последний вечер, последняя ночь…
Они сами выбрали грузинское кафе на открытом воздухе, где пространства, уюта и кавказского гостеприимства хватит на три одиннадцатых класса. Сейчас, на исходе июня, здесь царит процветание: и в зелени, которая густо оплетает деревянные заборчики, колонны и потолки; и в воздухе — самый разгар года. Отдыхающих в городе пока не много, они обычно заезжают в санатории в июле-августе, и тротуар возле кафе — любимое прогулочное место жителей и гостей города — не выглядит перенаселенным.
Их собирается здесь с каждой минутой все больше и больше, его маленьких взрослых детей. Садиться за столы рано, пришли еще не все, и они собираются в компашки по интересам — наговорить друг дружке комплиментов о платьях, поделиться, кто как прическу делал, или свысока заметить, что «этим девчонкам только дай о шмотках поговорить»… Максим Викторович с тоской вылавливал из шумного говора стук своих туфель по дощатому полу — чем хуже этот стук становится слышен, тем явственнее проступает боль предстоящей разлуки.