– Враг. У меня должен быть враг. Они все против меня. Полиция… каждый… все против меня. Это гигантский заговор.
Пуаро не ответил.
Мистер Каст сказал:
– Всегда чья-нибудь рука против меня.
– Даже когда вы были ребенком?
Мистер Каст задумался.
– Нет… нет… не совсем. Моя мама очень любила меня. Но она была очень честолюбива. Вот почему она дала мне эти нелепые имена. У нее была некая абсурдная идея, что я смогу стать известной личностью. Она всегда призывала меня отстаивать свои права, говорила мне о силе воли… Она говорила, что я смогу сделать все, что угодно! – Он на минуту умолк. – Она сильно ошиблась, конечно. Я понял это очень скоро. Я был не из тех людей, кто чего-то добивается в жизни. Я всегда делал глупости, становясь нелепым. И я стал очень робок, боялся людей. В школе для меня были тяжелые времена… мальчишки узнали мои имена… они постоянно дразнили меня по этому поводу… Все шло плохо в школе: в играх, в занятиях и во всем. – Он покачал головой. – Вдобавок умерла бедная мама. Даже когда я был в коммерческом колледже, мне требовалось больше времени, чем кому-либо, чтобы изучить машинопись и стенографию. И я еще не чувствовал, что я глуп, – если вы понимаете, что я имею в виду.
Он бросил неожиданно призывающий взгляд на собеседника.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал Пуаро, – продолжайте.
– Это было просто ощущением, будто все думают, что я глупый. Очень парализующее действие. То же самое было и в офисе.
– А позднее – и на войне? – подсказал Пуаро.
Лицо мистера Каста внезапно просияло.
– Вы знаете, – сказал он, – я наслаждался войной. То есть тем, что я имел от нее. Поначалу я ощущал себя наравне со всеми. Мы все были в одной упряжке. Я был таким же, как любой другой. – Его улыбка исчезла. – А потом я получил то самое ранение в голову. Очень легкое. Они обнаружили у меня припадки… Конечно, были случаи, когда я не был вполне уверен в том, что я делал. Провалы, знаете ли. И конечно, однажды или дважды я падал. Но я не считаю, что меня должны были из-за этого демобилизовать.
– А потом? – спросил Пуаро.
– Я получил место клерка. Конечно, я мог получать впоследствии хорошие деньги. И у меня не так плохо получалось после войны. Конечно, меньшее жалованье… Я не был достаточно энергичным. Меня всегда обходили повышением. Рост был очень трудным, действительно очень трудным… Особенно когда наступил кризис. По правде говоря, я с трудом сохранял душевное равновесие. Потом это предложение относительно работы с чулками… Жалованье и комиссионные!
Пуаро спокойно сказал:
– Но вы в курсе, не так ли, что фирма, которая, как вы говорите, наняла вас, отрицает этот факт?