— Нет, этого не может быть. Я понял это только что. Я не люблю госпожу Кабураги, — сказал Ютян.
По лицу Сюнсукэ разлилась радость.
Такая штуковина, как любовь, весьма схожа с лихорадкой, хоть и с продолжительным инкубационным периодом. В этот инкубационный период возникают всевозможные ощущения, предваряющие болезнь, когда ее первые признаки уже очевидны. А в результате захворавший человек начинает предполагать, что причины всех проблем этого мира соотносимы с симптомами лихорадки. Разразится война. И говорит, вздыхая, такой человек: «Ох, лихорадка!» Философы мучаются, решая болевые проблемы этого мира. «Это лихорадка», — с болью говорят они, охваченные высокой температурой.
Когда Сюнсукэ Хиноки понял, что желает Юити, он познал и ревность, пронзающую его сердце шипами; и жизнь, которая наполнялась смыслом всякий раз, когда Юити звонил ему; и мистическую боль крушения; и печаль, вызванную долгим молчанием Юити, которая толкнула его на решение отправиться в Киото, а также радость этого путешествия в Киото. Все это было причиной его лирических воздыханий. Это его открытие, однако, было зловещим. Если это любовь, думал он, то в свете его прошлого опыта провал был неизбежен. Не было никакой надежды. Он должен ждать своей возможности; он должен скрывать свои чувства, насколько в силах терпеть. Вот что наказывал себе этот утративший уверенность старик.
Не имея какой-либо идеи, которая твердо держала бы его на ногах, Юити вновь обнаружил в Сюнсукэ своего счастливого духовника. Совесть его чуточку свербела, и это толкнуло его на признание:
— Сэнсэй, кажется, вы уже были с некоторых пор осведомлены о моих отношениях с господином Кабураги. Я не хотел рассказывать вам об этом раньше. С каких пор вам это стало известно? И каким образом вы узнали?
— С того раза, когда он пришел разыскивать свой портсигар в отеле в Киото.
— Однако в то время вы уже…
— Верно, верно! Я не придавал значения всем этим слухам. Сейчас было бы разумней подумать, как распорядиться этим письмом. Ты сам должен поразмыслить об этом хорошенько. Сколько бы эта женщина ни нагромождала объяснений, она ведь не покончила с собой из-за тебя, и очевидно, что ее обращение с тобой весьма неуважительно. Так что отплати ей за это пренебрежение. Не отвечай ей ни в коем случае! Если тебя выставили, как третьеразрядного клиента, то ты вправе осадить их.
— А как насчет господина Кабураги?
— Покажи ему это послание, — сказал Сюнсукэ, стараясь поскорее закончить этот неприятный разговор. — И хорошо бы объявить ему о разрыве твоих отношений с ним. Граф придет в отчаяние, и, вероятно, ему некуда будет податься, кроме как в Киото. Вот тогда-то страдания четы Кабураги обретут законченный вид.