— Уже все уладилось. И твоя мама, и Ясуко больше не пойдут в тот бар, чтобы проверить тебя.
— Да, утряслось, — уверенно сказал Юити. — Не будет и второго письма. Мамаша второй раз не осмелится пойти туда. Ясуко тоже не потащится туда, пусть даже у нее хватит смелости.
— Ты устал. Я думаю, что тебе нужно где-нибудь отдохнуть. Без твоего ведома я сообщила матери, что мы с тобой уезжаем на два-три дня.
Юити удивленно взглянул на нее и ухмыльнулся.
— Поехали сегодня вечером! Билеты я достану, у меня есть связи. Дам знать тебе по телефону. На станции встретимся, хорошо? По пути в Киото я хотела бы остановиться в Сима. Мы снимем там номер в отеле.
Она внимательно следила за лицом Юити.
— Не надо беспокоиться! Я не буду тебя трогать, я же в курсе… Между нами ничего не случится. Так что расслабься!
Госпожа Кабураги изучала настроение Юити; он согласился поехать. Ему самому хотелось куда-нибудь улизнуть денька на два или три, чтобы выпутаться из этой катастрофы, из этой удушливой атмосферы. Никакой спутник не мог быть таким ласковым, не говоря уж — безопасным, — как госпожа Кабураги!
Глаза юноши выражали благодарность, и госпожа Кабураги тотчас испуганно замахала руками.
— Что ты! Тебе не стоит благодарить меня за такой пустяк! Не надо! Я буду расстроена, если во время путешествия ты будешь смотреть на меня как сквозь воздух.
Госпожа Кабураги покинула дом Минами. Вышедшая ее проводить мамаша тотчас вернулась в кабинет. Пока она сидела с Ясуко, у нее открылись глаза на ее роль. Старая женщина чопорно закрыла за собой дверь кабинета.
— Ты что, собираешься поехать с этой замужней женщиной?
— Ну да.
— Я не хочу, чтобы ты ехал с ней. Пожалей Ясуко.
— Тогда почему же она сама не остановит?
— Какой ты ребенок! Если ты подойдешь к Ясуко и вот так просто заявишь, что отправляешься в путешествие, это лишит ее почвы под ногами.
— Я хочу немного развеяться от Токио.
— Ну, тогда езжайте вдвоем с Ясуко!
— Если я поеду с ней, то не смогу отдохнуть.
Бедная мамаша надрывным голосом воскликнула:
— Подумай немножечко о своем ребенке!
Юити молчал, поникнув головой. И наконец произнес:
— Подумай обо мне тоже капельку!
Его эгоизм напомнил Юити о материнской холодности в те дни, когда пришло письмо.
Юити, как послушный ребенок, помолчал некоторое время, а потом сказал:
— Я поеду все-таки! Я причинил этой женщине много хлопот из-за злосчастного письма. И что же, вы думаете, будет прилично отказаться от ее приглашения?
— Ты рассуждаешь как альфонс-любовник!
— Вот именно! Она тоже говорит, что я полюбовник ее.
Юити триумфально произнес эти слова матери, теперь уже настолько отдалившейся от него, что он не мог бы даже измерить.