Кавада зашел в офис вовремя — ровно в десять часов. Секретарь встал, чтобы поприветствовать босса. Он вызвал для доклада директора, который представительствовал на вчерашнем банкете вместо Кавады, но тот еще не пришел. Вместо него заглянул без надобности другой директор. Яитиро Кавада закрыл глаза от досады. Хотя ночью он не сомкнул глаз, голова у него не болела. Его чванный ум сохранял ясность.
Директор прислонился к окну и стал теребить кисточки на занавеске. Заговорил своим обычным громким голосом:
— Я с похмелья, голова раскалывается. Вчера состыковались с одним приятелем и распивали с ним до трех часов ночи. В два часа ночи вышли из Симбаси, затем пошумели в Кагурадзаке. С кем бы это, как ты думаешь? С фармацевтом, ну, с Мацумурой!
Кавада был ошарашен, услышав это признание.
— Ты уже не вертишься с молодежью, — продолжил директор.
Утаивая свой личный интерес, Кавада спросил:
— А за кем же увивался Мацумура?
— Он был один. Я давно поддерживаю приятельские отношения с его отцом, так вот он изредка вытаскивает меня, будто старичка. А вчера я нарочно вернулся домой пораньше и только собрался залезть в офуро, как он позвонил и пригласил меня выпить.
Кавада чуть не возопил от радости, но следующая мысль осадила его. Эта благая весточка не возместила его вчерашних мук. Ведь могло быть и так, что Мацумура подослал этого доверительного директора к нему с фальшивым сообщением, будто Юити не был с ними? «Если решил что-либо делать, то не отступай!»
Затем директор сменил тему и завел речь по поводу работы. Кавада давал ему дельные советы, чему сам был удивлен. Зашел секретарь и доложил о посетителе.
— Это мой родственник, студент, — объяснил Кавада. — Он ищет работу, однако не очень успевает в учебе.
Он нахмурился. Директор откланялся и направился к выходу, а вместо него вошел Юити.
В лучах свежего осеннего утра лицо юноши сияло молодостью. На нем не было ни облачка, ни тени. От утра к утру это лицо возрождалось заново. Кавада почувствовал, как заколотилось у него в груди сердце. Это цветущее юношеское лицо предавало его изнурение в прошедшую ночь, не оставляло ни следа от страданий, обрушенных на другого человека, и вообще не знало отмщения, как будто совершенно ничего не произошло, хотя и была убита целая ночь. На нем были голубая спортивная куртка и серые фланелевые брюки с прямыми стрелками. Он подошел к столу Кавады с абсолютным спокойствием.
Кавада сам затеял эти неуклюжие выяснения отношений, чреватые ссорой.
— Что случилось прошлой ночью?
Юноша по-мужски обнажил в улыбке свои красивые белые зубы. Присел на указанный ему стул и сказал: