На закате ветер усилился. Уклоняясь от него, супруги подняли воротники, прижались друг к дружке. Ясуко вцепилась в руку Юити. Тепло их рук проникало сквозь ткань. Отчего же сердца их были порознь? Души бестелесны, у них нет рук, чтобы соединиться. Юити и Ясуко побаивались того момента, когда их безгласные жалобы прорвутся наружу. Ясуко по своей женской опрометчивости нарушила этот обоюдный запрет.
— Не знаю, радоваться ли мне?
После этих слов Юити не посмел взглянуть в глаза своей жены. И то было бы хорошо, скажи он, не глядя на жену, громко и радостно: «Что ж, поздравляю!» Однако как раз в этот момент к ним приблизился прохожий, вынудивший его промолчать.
В пригороде на улице было малолюдно. Изломанные тени крыш тянулись по усыпанной белой галькой дороге до черно-белого перекрестка железнодорожной линии. По направлению к ним шел мальчишка в свитере со шпицем на поводке. Белое лицо мальчика наполовину заливало лучами закатного солнца. Когда он приблизился, на щеке стал заметен темно-красный след от ожога. Мальчик прошел мимо них, потупив глаза. Юити вспомнил зарево на окраине города, услышал вой пожарных машин — всякий раз, когда на него накатывало вожделение, ему мерещились эти образы. На ум ему вновь пришло это отвратительное слово «евгеника». Наконец он выдавил из себя:
— Разумеется, надо радоваться! Поздравляю.
Ясуко поникла духом — в голосе мужа откровенно прозвучало его нежелание.
Юити вел себя скрытно. Его поступки были окутаны мраком, как поведение таинственного филантропа. Однако тонкая самодовольная улыбка тайной добродетели на губах этого юноши не всплывала. В свои молодые годы он тяготился отсутствием в современном обществе отдушины для своей энергии. Что бывает скучнее образцов добронравия и прекрасных обычаев, которые не требуют приложения особенных усилий? Это невыносимое мучение оставаться целомудренным без старания научило его ненависти к женщине и морали. Если раньше он смотрел на молодые влюбленные пары с обычной завистью, то теперь пронзал их мрачным ревнивым взглядом. Он порой сам удивлялся, на какую глубину скрытности его затащило. О своих ночных похождениях он хранил мраморное молчание неподвижной статуи и, как всякая подлинная статуя, был порабощен ее формой.
С беременностью Ясуко в доме Минами стало оживленнее. Неожиданно в гости наведались Сегава, родители жены; по этому случаю устроили веселое застолье. Тем же вечером Юити опять куда-то засобирался, и мать встревожилась.
— Ты все еще чем-то недоволен? — спросила она.
— У вас такая хорошенькая невестка… Как же не отметить зачатие нашего первенца!