Ева ощутила ослепительный прилив возбуждения при воспоминании о том, как он входил в нее и невыносимая боль превращалась в такое же невыносимое удовольствие. Она слабо застонала, а он в ответ засмеялся:
– Я не принадлежу к хорошим парням, Ева. Помни об этом. И в этот раз я подожду, пока ты придешь ко мне сама – зная, на что соглашаешься. Мне нужен только секс, а ты ждешь бабочек и цветов, как в твоей книжке. Но за этим не ко мне. Я хочу, чтобы ты усвоила это, прежде чем мы перейдем к чему-то существенному. – Он властно поцеловал ее в губы и отстранился: – Дай мне дневник Леонардо.
– Зачем? – выдавила Ева.
– Почитаю перед сном. Иначе придется забрать твое чтиво.
Она кивнула, скользнула мимо него к старинному комоду и достала оттуда тетрадь в кожаной обложке. Когда длинные пальцы Ника коснулись дневника его отца, Ева с трудом подавила желание выдернуть тетрадь у него из рук: когда Ник прочитает историю расчетливого соблазнения своей матери, ему станет только хуже.
Ник улыбнулся и кончиками пальцев погладил Еву по щеке. Затем нежно провел вниз по ее шее и вдоль ворота ночной рубашки:
– Спокойной ночи, Ева. – И, ухмыльнувшись, добавил: – Последней спокойной ночи.
Ева отступила, тяжело дыша и борясь с желанием остановить его, крикнуть, что она готова прямо сейчас сделать так, чтобы он закончил начатое.
Старая дверь балкона скрипнула, Ник вышел и исчез в темноте. Ева забралась в свою остывшую постель и выключила ночник.
Ник недооценивает себя. Он лучше, чем о себе думает. И относительно нее он тоже ошибается: она вовсе не так наивна.
Однако в одном он прав: ей действительно нужно подумать и осознанно принять решение. В этот раз дикарка на свободу так просто не вырвется.
«Ее запах делает меня твердым, как камень.
Она хочет секса всей душой. Ее муж – глупец, и он не может ее удовлетворить, несмотря на всю ее неопытность, поэтому это сделаю я. И потом она всегда будет желать, чтобы между ее ногами был я, а не он».
Ник захлопнул дневник и зарычал от ярости, стиснув старую кожу переплета.
Вот мерзкий тип.
Он бросил дневник на кофейный столик. Если он что-то и понял за эти две бессонные ночи, проведенные в ожидании Евы, так это то, что граф Леонардо Витторио Винченцо де Росси – похотливый мерзавец, напрочь лишенный самоконтроля и литературного таланта.
Ник заставил себя встать с кресла и вышел из комнаты на балкон. В ночном воздухе стояли покой и тишина, нарушаемые лишь тихим стрекотом каких-то неизвестных насекомых. Он глубоко вдохнул: благоухание цветов, растущих в саду, мешалось с озерной свежестью. Эти запахи в какой-то степени помогли ему избавиться от отвращения, охватившего его после прочтения омерзительных откровений Леонардо.