— А я думаю, чего это правая ладошка с утра чешется, — сказала весело. — А оно к гостю.
Протянула руку. Маленькую, загорелую, с тонкими пальцами. Но крепкую и жесткую.
— Здравствуйте. Проходите в избу.
Корней Павлович знал, что в председателях колхоза состоит в Коченеве женщина. Татьяна Сергеевна Рощина. Он видел ее раз, может, два в исполкоме, но мельком, без внимания, и тогда она показалась ему крупнее, а потому и старше.
Он ввел коня в ограду. Вошел в дом. После свежего горного воздуха шибануло в нос недавней стиркой, горячим дымком печи, бараньим жиром. Пирогов даже отшатнулся было назад, но хозяйка шла впереди, приглашала за собой, извинялась за неприбранность.
В избе стоял тот первый полумрак, который накапливается сначала в домах, потом растекается по улицам. С порога Пирогов увидел двух пацанов — лет пяти и меньше, старуху, сухощавую и молчаливую, вроде недовольную чем-то. На приветствие гостя она ответила холодно, точно ножом полоснула.
«Свекровь, поди, — догадался Пирогов. — Вечный спор…»
Рощина тем временем убрала стопу белья с гнутого венского стула, обмахнула круглое фанерное сиденье.
— Садитесь.
Сама села на такой же стул, потеснив на нем ребячьи трусики, рубашонки. Пацаны сразу к ней на колени полезли. Она тиснула их по очереди, отстранила от себя.
— Возьмите ребят, — сказала коротко, будто в пустоту обращаясь. И — уже к Пирогову. Живо, весело. — Я слушаю, с чем пожаловало к нам начальство. Надолго ли?
— Думаю, ненадолго. — Он сделал паузу, чтоб отделить неделовую часть фразы от деловой. — Меня интересует, сколько в колхозе мужчин и парней допризывного возраста.
— Сразу этого я вам не скажу. Посчитать надо… Да ведь точные данные у Князькина есть. У нас числятся только колхозники. А в деревне живут и лесохимики, и охотники… Вы заходили в Совет?
— Там закрыто.
— У них последнее время чаще закрыто… Князькин как ульи развел, так все дела — побоку.
— Что за ульи? Второй раз слышу, да не ко времени все.
— Обыкновенные. С сотами, пчелами, медом.
— Тайно держит? В обход налога?
Она не ответила. Да и как сказать, если умом не ведаешь, что глаза видят.
— Ладно, сам разберусь… Так сколько мужиков в деревне? Ну, в колхозе?
— А вам много надо?
Пирогов повторил свои подозрения, что бродят по округе воры, не один, похоже, а шайкой ходят, скот, вещички крадут. Да она должна знать, что у них в деревне «увели!» Вот и хочет он, начрайотдела, чтоб мужики покараулили немного свое и общественное добро.
— Легко вам сказать — покараулили. Люди-то на работе. Сами требуете каждый день норму делать, а сами… Как караулить, когда работа у нас не в деревне, — за пять, десять, двадцать верст? А тут еще ячмень подходит. Через неделю начинать можно…