— Пятьдесят две, товарищ лейтенант. С теми, что по одной-две в небольших организациях и совхозах. На них сделан запрос. Но, по мнению областной автоинспекции, половина их вообще стоит на колодках. Изломались, товарищ лейтенант. А запасных деталей нет, — закончила жалобным, извиняющимся голосом. Дунула на упавшую против виска светлую прядь и сразу же, ловко поймав ее пальцами, подоткнула под гладкие, стянутые на затылке волосы.
— Изложите все это в письменном рапорте. — Пирогов деликатно отвел взгляд. — К слову, Элек-Елань, сдается мне, в Шуйском районе. Или я путаю что-то?
— В Шуйском.
— Как же вы туда попали?
— Шли, шли и пришли.
Пирогов откинулся на спинку стула. Глядел восторженно, чуть не влюбленно.
— Понимаете ли вы, как важны эти стекляшки?
— Что-то стряслось там… На Элек-Елани. — Взгляд ее был сух и строг. Она спрашивала себя еще там, на дороге: что значат эти свежие осколки, как ни старалась отогнать дурной ответ, он преследовал и пугал ее.
— Стрясло-ось, — эхом повторил Пирогов и кивнул одобрительно.
— Товарищ лейтенант. Часть осколков таких. — Полина указала глазами на пакетик, лежащий на столе. — А часть — мелкие. Прямо, как мука… Сильно давленные.
— Вы хотите сказать, что машина прокатилась по ним. И… и оказалась перед Сарапками.
— Нс знаю, перед Сарапками ли, но прокатилась. Проехала…
«И ехала двадцать километров без стекла… А до Ржанца три километра не дотянула, — подумал Пирогов, будто узелок на память завязал».
— Спасибо, — сказал вслух. — Передайте ребятам, конфеты за мной.
— Они уже большенькие, товарищ лейтенант, — расслабилась, улыбнулась Полина, показав ровные белые зубы.
— Значит, не просто молодцы, а сознательные герои. Так им и скажите… А это. — Бережно взял газетный пакетик с прозрачными кристалликами, поднес к глазам. — Это покажите автомеханику из лесхоза. Попросите сделать письменное заключение: какое это стекло. Потом отправьте в управление. Пусть они проведут экспертизу в городе.
Полина — в дверь, а на пороге Вера Георгиевна Астанина появилась с паспортами в руке.
— Вы заняты? — спросила напряженно, точно если он скажет — занят, в жизни ее произойдет нечто ужасное.
— Давайте.
Три паспорта были выписаны Воронежским горотделом милиции, два — Ростовским, один — Краснодарским, один — Шахтинским. Южане, отметил Пирогов. Там сейчас самая война клокотала. А с фотографий глядели на Корнея Павловича по-довоенному спокойные, даже чуть улыбчивые люди.
«Интересно, это только кажется сейчас, — подумал вдруг, — или в самом деле до войны жизнь легкая и светлая была. Почему вспоминается она как один сплошной солнечный день? Были ведь трудности? Были. И еще какие. А вот ведь запомнилось солнце».