Может, Якитов, «страсть гордый какой», извелся совестью и наложил на себя руки? Или кто-то еще случайный, но такой же, загнавший себя в угол, запутавшийся, преступивший закон? Но… Но масленые пятна на брюках.
Почва под Элек-Еланью была кочковатая, как на болоте. Между кочками лежала коричневая супесь. Сами же кочки представляли собой высокие — в колено — упругие травянистые султаны. Шутники уверяли, что если город — сердце области, то Элек-Елань — мочевой пузырь. И верно, не было того дня, чтоб близкий Кургайский перевал не зацепил дождевую тучу и не пролил ее к подножию и на округу. Тот же перевал, протянувшийся с запада на восток, стеной принимал на себя северные ветры, и с южной стороны, сильно увлажненной; был своеобразный климат, как в унавоженном парнике.
Оставив Пустовойтова, Корней Павлович принялся искать следы на земле. Они были нечеткие. Но их оказалось много, так много, что они слились в сплошное месиво, будто здесь останавливался на привал взвод солдат. Некоторые кочки были просто проутюжены, густые султаны втоптаны в супесь, расхристаны, как полова. Если здесь и правда побывала ватага, количеством со взвод, то, конечно ж, не для отдыха; земля и сейчас хранит жар недавних страстей.
Отыскав сносно сохранившийся след, Пирогов развернул складной плотничий метр, наложил сверху. Ого! Тридцать… Тридцать с небольшим сантиметров! Какому размеру соответствует такая длина? Сев на кочку, он промерил свой сорок второй и убедился, что не дорос почти на дюйм. Тогда он приблизился к Пустовойтову, не без робости приложил линейку к подошве ботинка. Запомнил длину и ширину поперек носка и каблука.
Что-то сухо щелкнуло над головой, эхо аукнуло в тишине, и Пирогов замер, вдруг представив, как под шофером обламывается сук, и тот всем своим обмякшим, оплывшим телом падает сверху ему, Корнею, на плечи, обхватывает руками…
Ну, знаете! Его даже испарина прошибла.
Он отошел от кедра. Черт с ними, с ботинками. Никуда они и завтра не денутся. Достав из сумки лист бумага, он набросал план местности: дорогу, стекольную «муку» на ней, стрелкой обозначил свой путь в кедрач, — сорок шагов — тщательно нарисовал кудряшку, нанизал ее на палочку, получилось условное обозначение дерева. С восточной стороны кедра, помусолив карандаш, поставил жирную точку — тело. Крапочками указал множество следов. Потом он срисовал четкий след. Поставил размеры. Подумал, что неплохо бы слепок сделать.
Он посмотрел на вершину перевала. Туча сильно приблизилась. Несколько косых серых столбов тянулись от склона вверх. Там шел дождь. И, кажется, очень сильный.