— Ты знаешь, у нас в городе есть даже место, где содержат людей с нестандартным поведением.
— Не лови меня, пожалуйста, за язык, — говорю я назидательно. — И у вас все такие, как Паша?
— Мне вообще везет с людьми. Класс у нас был дружный, и в группе все ребята значительные.
— Такие, как Паша, — не унимаюсь я, — делают все, не отдаваясь целиком никакому конкретному занятию. Они обычно преданы коллективу, не будучи преданными ни одному конкретному его члену. Это явление новое, но имеет очень старое название — эгоизм.
— Ты очень складно говоришь, но все это неверно, — вздыхает в темноте Таня. — Надо знать человека, чтобы о нем судить.
— А девушки значительные у вас есть? — спрашиваю я после некоторой паузы.
Вопрос мой, собственно, простенький, однако Таня некоторое время думает.
— Конечно, у нас много девушек серьезных, которые далеко пойдут, — отвечает она осторожно.
— Видишь ли, за такими девушками я могу и не угнаться. Ты меня познакомь с нормальной, чтобы в кино ходить, на пляж, как положено. Да, желательно, чтобы не ищущая натура была.
— А какая же?
— Такая, которая не только всю жизнь ищет, но и находит иногда.
Молчание.
— Ищи себе девушку сам, — отрезает Таня и желает мне спокойной ночи. Я желаю ей того же. Разговор получился не дюже умный, но в некотором смысле познавательный.
Утром мы с Таней дружно идем на лекции. Нам по пути, поэтому вполне естественно, что она берет меня под руку. Меня подмывает оглянуться по сторонам, но я решил, что нахожусь пока в безопасном районе. Здесь наших не должно быть. Я некоторое время чувствую себя человеком солидным, на которого уже возложена ответственность.
— Тань, ты где живешь официально?
— На квартире.
— А, я извиняюсь, с кем?
— С хозяйкой. — Она смотрит на меня и улыбается. — А ты?
— И я с ней. — Потом думаю и добавляю: — То есть у нее.
Таня смеется, я смотрю на нее. Меня берет досада. Щепетильность в некоторых вопросах, оказывается, совсем не украшает мужчину. Но как она, однако, красива, когда вот так смеется. Впрочем, когда не смеется, тоже. Я уже, кажется, об этом говорил. Это, наверно, очень много, когда идущая рядом с тобой женщина вот так насыщена жизнью и в этом есть и твоя заслуга.
Таня останавливает меня и поправляет галстук. Галстук мой на резинке и безнадежно устарел. Сразу же появляется неприятное ощущение, как будто в меня заглянули, как во взломанный сейф, и, не найдя там ничего интересного, так и ушли, забыв с досады закрыть дверцу.
— Никакой в тебе элегантности, — констатирует она и смотрит на меня весело и внимательно.