Мы идем с Женей по улице и глазеем по сторонам. Весна есть весна, и добавить тут нечего.
— Алексей, у тебя срок отработки уже кончился? — спрашивает вдруг Озорнов.
— Да, я уже год, как не молодой специалист.
— Я тут звонил Тимохину, он неплохо о тебе отзывается. — Женя достает сигарету и на ходу энергично, «по-спортивному» закуривает.
— В принципе, мы живем с ним хорошо и делить нам нечего, — я пожимаю плечами.
— У меня есть предложение, — говорит он, думая о своем. — Я беру тебя заместителем начальника отдела автоматизации. Отказа я не принимаю, через полгода будешь начальником отдела, когда Чумнов уволится.
— Я так быстро не могу принимать решений, — говорю я, помолчав. — Мне нужно подумать.
— Что тут думать? Оклад приличный, темы пошли крупные, есть возможность начать писать диссертацию…
Я думаю о внезапно свалившихся на меня перспективах. Это как раз то, что я хотел, но я ощущаю внутреннюю неподготовленность к возникшей альтернативе. Во мне поднялась завеса разнородных чувств и мыслей, как при падении небесной звезды на пыльную дорогу. Я с трудом беру себя в руки и прощупываю первую упорядоченную мысль: если Григорьев отдает всего себя тому, что я нашел, потерев спину кому надо, то во что вообще может превратиться наша деятельность? С другой стороны, рекомендации тоже надо заслужить…
— …а вообще, мне нужны преданные люди, — продолжает Озорнов. — Ты понимаешь, конечно, о чем я говорю?
— А почему начальник отдела собирается увольняться? — спрашиваю я.
— Я разве тебе сказал, что он собирается увольняться?
— Я тебя так понял.
— Слишком опасен становится… Я шучу, конечно. Чумнов неплохой человек и специалист хороший, только иногда не понимает… Тебя, Алексей, — он доверительно кладет мне руку на плечо и сразу убирает, — этот вопрос волновать не должен. Но подумать тебе, конечно, надо. Мало ли что…
Озорнов в который раз меняет тон, и мне начинает казаться, что он ждал от меня несколько иной реакции на предложение. Я же иду, как замороженный, и остро чувствую отсутствие какого-либо опыта в этих делах. В конце концов, не бросаться же ему на шею, тем более, что я давно уже понял, что за все надо платить. Женя смотрит на меня и выжидает. Я вдруг начинаю понимать, что меня еще сбивает: я увидел неожиданно в Озорнове скользкость, которой раньше не замечал. А может быть, таким и надо быть руководителю, предводителю ученых людей?
— Ты, Евгений Парфенович, меня уж, пожалуйста, не торопи, — говорю я осторожно. — Мне надо взвесить не столько твои условия, сколько свои возможности.
— Об этом не беспокойся. Все будет отлично. Я уверен. Если что, я помогу.