Он откашливается и произносит еще раз текст, да с таким подобострастием, будто я должен обратиться как минимум к академику.
— Повтори, — командует он.
— Ладно, ну тебя, — отмахиваюсь я.
— Понимаешь, это очень серьезно, — еще раз просит он.
— Хорошо, подойду.
В оговоренное время, выждав на лестнице две минуты для точности, стучу в нужную дверь. В благородности моих намерений я не сомневаюсь, считая, что он наконец-то берется за ум. Если человек решает ограничить время пребывания в сомнительных компаниях — это уже гигантский шаг вперед. Даже если он при этом прибегает к моей помощи.
Я замираю в ожидании шагов за дверью и вдруг слышу голос Валтурина. Похоже на то, что он выступает. В первую же паузу снова стучу, но уже погромче. Щелкает замок, и передо мной появляется сутулая фигура определенно молодого человека, но уже наполовину седого с тусклыми и усталыми до предела глазами.
— Будьте любезны, — говорю я очень громко и очень вежливо, отдаваясь игре. — Мне нужен Семен Николаевич, если он не занят. Его хочет побеспокоить профессор Житковский. Он звонит к дежурной и просит подойти туда. Телефон ждет.
— Опять Житковский звонит? — слышу я из глубины квартиры раздраженный голос Семена. — Я же сказал ему, что в среду зайду! Хороший человек — профессор, вроде твоего Сани, — объясняет он кому-то. — Занял у меня трояк, и все ищет случая рассчитаться. Придешь к нему, опять за стол потащит, ну как тут отказать…
Он шумно вздыхает и появляется в коридоре.
— Скажи ему, что у меня важные дела. Не до него, — говорит он менторским тоном и хлопает дверью.
Я стою на месте, как идиот, слушая доносящийся из квартиры глухой шум одобрения. В первый момент мне хочется садануть в дверь ногой, но я сдерживаюсь и не спеша ухожу. Семен с самого начала был для меня за чертой нормальности.
Вечером, отжимая в ванне постиранное белье, вдруг слышу за спиной голос Валтурина.
— Ты извини, если что, — кричит он весело сквозь плеск воды.
Я слегка мну мокрую рубашку и молча выхожу, чтобы взять в шифоньере свободную вешалку. Семен прилипает сзади ко мне, и мы идем нога в ногу, как в строю. Это у него юмор такой. Я морщусь от запаха водки, но вижу, что он почти в форме.
— Понимаешь, баба Сашки Ананьева на развод подала, вот мы их и мирили, — объясняет он сегодняшнюю ситуацию. — Собрались все друзья: Мишка, Иван, Петька, Терехов, каждый выступил, осудил…
— Ананьева осудили? — спрашиваю я, глядя на него с интересом.
— Ссору осудили… В общем, все, что положено. Она обещала забрать заявление.
Я удивленно качаю головой. Все перечисленные приятели Семена под стать ему самому, и я уже представляю, что за «толковище» там собиралось.