Все молчали. Никто не мог ничего сказать.
— Я знал, что Элизабет предстоят нелегкие времена, но это… В это просто невозможно поверить, — печально качая головой, наконец вымолвил Герб.
Рейчел устремила на него вопросительный взгляд.
— Что вы имеете в виду, Герб? Какие нелегкие времена ей предстояли?
Герб смахнул с ресниц слезинки.
— Лиз никому не говорила об этом, — тихо начал он, — но она была больна, очень больна. Полгода назад она обращалась к специалистам, и те обнаружили у нее опухоль в легких. Доктора порекомендовали ей пройти химиотерапию и облучение, но Лиз отказалась. Она не хотела терпеть лишние мучения, отдаваясь на милость современной медицины, ведь все равно ей предстояло умереть.
Два дня назад Рейчел заметила, что тетка похудела. Тогда она решила, что Элизабет села на диету.
— Я ничего не знала об этом, — еле слышно пробормотала Рейчел.
— Как и все остальные, — сказал Герб. — Я был единственным, кто знал обо всем. Окончательные анализы были сделаны несколько недель назад. Они подтвердили, что опухоль оказалась злокачественной и дала метастазы. Думаю, Элизабет приняла правильное решение — спокойно встретить свой конец и не мучиться дольше отведенного ей срока.
В ушах у Рейчел вдруг зазвучал голос тетки:
…Ты говорила о том, что Дженни была полна жизни, и о том, как много она для тебя значила. Это навело меня на мысль о…
Только теперь Рейчел поняла все. Прощальная речь, которую она произнесла над гробом своей лучшей подруги, навела тетю на мысли о собственной смерти и похоронах, ожидавших ее в недалеком будущем.
Но не настолько недалеком. Это будущее наступило слишком уж быстро. Тете Элизабет еще не пришло время умереть. Ее смерть ускорила чья-то злая воля.
В Ардроу-Хаус на Рейчел внезапно навалился такой приступ дурноты, что она вынуждена была ухватиться за спинку дивана, чтобы не упасть. Джон посоветовал ей немедленно отправляться в постель. Он помог ей дойти до спальни и раздеться. Когда она забралась под одеяло и укрылась до подбородка, Джон присел на край кровати и бережно заправил за ухо Рейчел прядку волос, упавшую ей на лицо.
— Мою тетю убили, — хрипло проговорила она. Это были ее первые слова после отъезда из дома Элизабет. Было уже одиннадцать часов. Сильный ветер жалобно стонал за окнами коттеджа.
— Да, — сказал Джон.
— За что? Святой Боже, за что? Герб прав. Она… она была самой заботливой женщиной на свете. Кому понадобилось причинять ей боль?
Джон покачал головой — ответа у него не было.
— Тебе нужно хоть немного поспать.
Она повернулась на бок.