— Брижинский, наверное, покладистей был? — ввернул вопрос Аркадий Петрович.
— Несомненно… — Пушкарев внимательно посмотрел на Завесу. — Однако до Киселева ему было, ох, как далеко! Не было в нем, знаете ли, искры божьей. Он больше, простите, задом брал. Или хитростью. Ни для кого не секрет, что он подсиживал Киселева. Тема-то была перспективная…
— А что это за тема такая? — как можно равнодушнее спросил Завеса.
— Тема была закрытая, — насторожился Пушкарёв. — Я же давал подписку…
— Так ведь столько лет прошло! — удивился Андрей.
В это мгновение очень некстати зазвонил будильник.
— Извините, у меня режим, — обрадовался Борис Семенович и бодро вскочил со стула. — Впрочем, вы можете составить мне компанию. У нас тут, рядышком, совершенно замечательные пруды. Рекомендую. Закаливание, друзья мои, есть панацея от всех заболеваний!..
— Но ведь вы же простужены! — изумился Андрей.
— Клин — клином! Очень рекомендую. Берегите здоровье смолоду, знаете ли…
Пруды находились в получасе ходьбы от дома.
Борис Семенович разделся еще в лесочке и вдоль прудов шел в одних плавках и босоножках.
— Воздушные ванны — не менее полезны, чем водные, — наставительно вещал академик, голос которого на воздухе, как ни странно, окреп. — Сейчас, пока вы молоды, вам кажется, что здоровыми вы будете вечно. А за здоровье, знаете ли, бороться надо. Хотя я прекрасно помню, что в вашем возрасте старики казались мне совершенно ненужным балластом…
— Ну, что вы! — попытался возразить Андрей. — Я, к примеру, вовсе так не считаю!
— Будет вам, молодой человек! Ни старческого маразма, ни склероза у меня, знаете ли, пока нет… Я даже хотел бы забыть кое-что, да, увы, не могу. Так что я прекрасно помню, что думал о стариках в вашем возрасте. Но зря вы нас списываете. Может быть, нам уже и трудно, к примеру, работать на этих ваших компьютерах и целыми днями торчать в Интернете, но у нас есть опыт ошибок и здоровая консервативность, без которой общество заносит на поворотах. Как, собственно говоря, занесло и сейчас. А все потому, что нас стариков стараетесь скорее — за борт…
— Поверьте, Борис Семенович, далеко не все стали геронтофобами, — попытался возразить Завеса.
— Это ж надо, — Борис Семенович грустно усмехнулся, — уже и термин придумали! К чему оправдываться? Когда доживете до моих лет, поймете, что и в преклонные года не очень-то хочется расставаться с жизнью. Несмотря на болячки, непонимание детей и прочую ерундистику… И очень хочется предохранить молодых от ошибок. Но куда там! Видимо, и люди, и государства, учатся лишь на собственных ошибках, да и то — не всегда…