Сборы были недолгими. Все вещи уместились в двух седельных сумках. Меч , два клинка дамасской работы, кое какие личные вещи я взял с собой. Остальные вещи , запасы провизии и оружие, уложили на повозку, которую приготовил Тибо, ему помогали два монаха-цистерианца.
Меня разбирало любопытство. Что за срочное дело могло заставить епископа ехать всю ночь напролет, поднимать такой шум в монастыре, и пригласить на совет простого монаха, живущего молитвами и постом?
Пять месяцев я провел в монастыре Моримон в Шампани, недалеко от тех мест, откуда я ушел много лет назад , не столько по зову веры, сколько из за невозможности оставаться и делить наследство, которое на одного то еле хватало. А в семье было четыре брата .
А в монастырь аббатства меня привел брат Бернард. Да, пожалуй не привел, а притащил. Я был совсем обессиливший от множества открывшихся ран, по дороге домой. Так брат Бернард отплатил мне за услугу , которую я оказал ему , вызволив из сарацинского плена. Хотя , он сделал бы это даже не будучи обязанным. За пять месяцев я окреп, проникся духом и неторопливой жизнью цистерианцев, и все увиденное и пережитое казалось таким далеким. Вот только этот сон... Мне приходилось участвовать в сражениях, но эта картина была мне совершенно незнакома. Несмотря на то что картина была настолько реальна, что я различал каждую деталь , каждую мелочь, я точно знал, что этой конной атаки никогда не было.
Брат Бернард как то спросил, отчего я так вскакиваю по ночам. Пришлось рассказать ему этот сон. Он слегка задумался, улыбнулся, и сказал, что в снах мы видим свои пути. Я не стал задумываться над его словами, потому что, если задумываться над всеми его изречениями, то ни на что другое времени не останется.
А вот и он. Сияет как всегда благостной улыбкой. Холщовый мешок перекинут через плечо. Изношенный, потертый, много раз зашитый плащ, накинут на тщедушное тело. За ним тяжелой косолапой походкой шел верзила рыцарь в богатых начищенных доспехах с выражением на лице , которое говорило о том что он ожидает от окружающих почестей положенных ему согласно происхождения.
- Ты готов ,брат мой? - спросил Бернард, н ожидая ответа: - Мы примкнем к свите графа Жоффрея де Пиньи. Он благосклонно решил сам доставить пожертвования ордену на святое дело церкви .
Своим видом брат Бернард показывал , что самое время поклониться светлейшему графу, да и по виду графа было ясно, что он не двинется с места, пока не получит своих почестей.