- Хочу учиться играть на музыкальных инструментах, - заявила я на четвертый день без хана.
Пришла учительница, выдала мне инструмент, села напротив и помолилась. Инструмент у меня отобрали уже после двадцати минут моих глумлений над последним. Зашел сам Таймаз, насильно отнял комуз, что вызвало слезы благодарности у моей учительницы музыки. Она долго кланялась и возносила хвалы великому хану. Зато я обиделась и до следующего утра разговаривала только со своими служанками. А утром и с ними не разговаривала, потому что они не оценили моих маршевых песен, в которые я вкладывала всю душу, стоя на балконе. Мои девушки по-тихому сбежали, пока я надрывалась, под балконом завыла какая-то собака, а потом пришел хан, сурово глянул на меня и вручил поднос с яблоками, велев их грызть, пока он не освободится.
С яблоками я разобралась по свойски, обстреливая дворцовую стражу, которая не смела поднять на меня глаза, потому слепо металась по двору, пытаясь избежать моих снарядов. К тому времени вернулись две предательницы, но вину искупили, принеся мне еще яблок, пополнив мой боезапас. Так что с полудня я снова с ними разговаривала. Когда из третьего похода за снарядами мои воины не вернулись, а вместо них явился хан, я поняла, что бойцы попали в засаду, и плакали мои яблочки.
Хан посмотрел на мою вконец охамевшую физиономию, собственноручно напялил чадру и повел на конюшню, успокоив меня этим на время. Пока Таймаз разговаривал с главным конюшим, мы с Шахом вновь утекли с манежа, совершив пробег по территории дворца, даже рванули к воротам. Но стража, завидев издалека наш бравый галоп, спешно закрыла ворота. Мы с Шахом обиделись и вытоптали половину ухоженных клумб. Закончилось все закономерно. Явился хан и опять испортил веселье, остановив моего жеребца одним словом, взял под уздцы и отвел в конюшню, а меня обратно в покои. Вручил новый роман на орнийском и ушел. Роман оказался интересным, и до следующего дня меня никто не слышал и не видел.
Зато после того, как роман закончился, мне опять стало скучно. В тот день я развлекалась тем, что доставала у своих дверей турхаудов, то делая вид, что собираюсь выйти, и они, пряча взгляды отлавливали меня. То задавала им дурацкие вопросы и заглядывала в глаза, забавляясь тем, как они вовсю пытаются избежать встречи с моим лицом. Думаю, не стоит говорить, кто явился, чтобы забрать меня из моих покоев в свой кабинет и вручить мне какую-то нудную книгу на наречии соседнего с Орнией королевства. Сам Таймаз работал, не обращая на меня внимания. Книга ни в какую не шла. Хотя может, все дело было в хане, упорно игнорировавшем меня. Потому я нашла новое развлечение и начала швырять в него подушки. От первых он увернулся, даже не оборачиваясь, следующую отбил, а последнюю поймал и запустил в меня, попав прямо в голову. Я оскорбилась и запустила снаряд обратно. Поработать повелителю так и не удалось, потому что следующие минут сорок мы перекидывались подушками, то прячась в засаде, то ведя обстрел на ходу, благо площадь кабинета позволяла. Закончилось наше побоище тем, что я кралась по кабинету, разыскивая врага, и нашла. Таймаз выскочил из укрытия, я даже не поняла, откуда, завалил на пол, и мы взмокшие и с прилипшими к лицам перьями, хохотали, лежа на полу, пока дверь не открылась, и кто-то, заглянувший в кабинет, не издал неопределенное восклицание. Таймаз одним гибким движением вскочил на ноги и состроил строгую физиономию, отчего я зашлась в истерическом смехе. Он оглянулся на меня, все еще лежавшую на полу, попробовал сделать грозные глаза, но вместо этого хохотнул и снова завалился рядом. Затем перевернулся, нависая надо мной, и смех застрял в горле. Я застыла, глядя на него, а потом... потом сама потянулась к губам Таймаза. Он был такой красивый... Я не удержалась.