- Учись, - Ансар кивнул на женщину. - Был глупый кобылица, стал умный жена. Кнут хозяина много ум учит.
Я фыркнула и отвернулась. Степняк что-то сказал женщине, оставил меня на ее попечение и ушел.
- Мой имя Гайша, - представилась женщина, так же коверкая мой родной язык, как и ее муж. - Я любимый жена господин.
- С чем тебя и поздравляю, - равнодушно отозвалась я.
- Ты рабыня, - в голосе женщины послышалось превосходство.
- Еще так назови и останешься без зубов, - с угрозой прошипела я, и Гайша отпрянула.
- Идти, - кивнула она, больше не пытаясь подчеркнуть свое превосходство.
Я осталась стоять на месте. Женщина заметила это только, когда дошла до двери.
- Идти с мой, - повторила она.
- Зачем? - я посмотрела ей в глаза, и Гайша опустила взгляд.
- Господин злой быть, больно быть, - негромко ответила она. - Мыться, одежда менять.
- Мне моя одежда больше нравится, - непреклонно сказала я.
Она потопталась возле двери, потом воровато оглянулась и быстро направилась ко мне, зашептав в самое ухо.
- Ансар больно бить. Слуг звать, они держать, он бить, больно, - затем задрала рукава, под которыми тоже прятались браслеты, и показала шрамы на руках. - Очень сильно бить.
- За что он тебя? - меня начала распирать ярость.
- Глупый был, строптивый был, лицо господин царапать, - пояснила она.
Я высказала все, что думаю об этом недостойном куске... Впрочем, неважно.
- Ты не идти, он бить. Тебя бить, меня бить, больно бить, - снова зашептала Гайша и умоляюще посмотрела на меня.
- Ладно, - я пошла вслед за ней. - Но мундир не сниму!
- В дом жена господин, старший жена. Она злой, как гадюка. Ее слово-закон. Она говорить, господин бить. - предупредила женщина.
- Это мы еще поглядим, кто тут кого бить будет, - хмыкнула я и пошла в дом.
Гайша провела меня в комнату, где посреди ковра восседала гора в таком же красном платье. Я сначала не поняла, что это человек, еще больше удивилась, узнав, что это женщина. Женщина-гора оказалась той самой старшей женой. Гайша упала перед ней на колени и поклонилась, что-то заговорив на их языке. Насколько поняла, говорила она обо мне, потому что поросячьи глазки горы обратились ко мне, оглядев с ног до головы.
- Поклониться, - прошептала Гайша. - Старшей жена оказывают такой же почет, как господин.
- Вот еще, - фыркнула я. - На колени я могу встать только перед Единым и перед своим королем. А перед этой горой жира я даже сморкаться не буду, противно.
- Глупый, - зашипела любимая жена.
Чудовище в красном что-то просипела.
- Госпожа гневается, - сообщила мне Гайша.
- Пусть хоть ядом захлебнется, - я развернулась и вышла из комнаты.