Бойцов убивать не стоило… Но неизвестно, сколько времени просидит Тарзан в здании, где похоже у него имеются и другие схроны. Что же он там припрятал? Нужно будет проверить.
Они думали практически об одном и том же и практически одновременно. За первым же углом нашлась подходящая свалка из смятых металлических щитов. Оставалось только встать по разные стороны прохода и немного подождать.
Идущий впереди мужик со шрамами на лице упал первым и уже не встал. Не то чтобы Ронька пытался целенаправленно его убить, но приложил по голове хорошенько, чтобы наверняка не дергался. Второй упал, потому что в бедро воткнулся дротик и поверх собачьей крови тут же окрасился человеческой. Рассмотреть напавших второй не успел, потратив время на попытку достать из-за пояса дубинку с металлическими бляшками. По голове получил раньше.
Хочешь жить — не выпускай из рук оружие. Никогда.
Братья быстро обыскали тела — огнестрельного не было. Какая-то нелепость — отправить людей на такое дело и не дать ни одного пистолета. Похоже, с патронами совсем глухо, всего пару лет назад Тарзан выдавал ближайшим соратникам огнестрельное. Или это просто ход такой — хочешь получше спрятать — выставь на общее обозрение?
Впрочем, не до этого.
Еще через несколько секунд ППшер бодро трусил по улице, отпинывая с дороги крупный мусор, а Ронька тяжело пыхтя, скакал за ним, таща за собой тележку.
Рисковали они сильно, Тарзан мог появиться в любую секунду, а уж он по любому имеет с собой пушку и без всяких раздумий пристрелит. Не пожалеет патронов. И не только за лекарства.
Но повезло.
Они спрятались в небоскребе через несколько домов от комплекса и до самой темноты сидели тихо-тихо.
Под утро вождь краснокожих принял в подарок от братьев тележку с лекарствами и рассказ о том, как по-дурному они ее добыли. Джиппер громко смеялся, но от Роньки не укрылись мимолетные взгляды, которые бросались вождем в их сторону. Над этими малопонятными взглядами стоило задуматься. Вернее, над их причиной.
Конечно же, самых лучших лекарств в коробках уже не доставало. Антибиотиков, обезболивающих и большого полувысохшего флакона перекиси.
* * *
Дровяной навес, по случаю весны полупустой был практически единственным местом, где можно спрятаться и спокойно на нее смотреть. Степан прислонился спиной к деревянному боку избы и почти задержал дыхание. У крыльца Маська щебетала с двумя подружками. Не того боялся Степан, когда старался стать невидимым и неслышимым, что заметят и будут смеяться… нет, боялся, что вообще скользнут глазами, как по пустому месту и не скрываясь, продолжат секретничать дальше. Кто он? Просто приживалец из жалости. А Маська — она такая… И глаза ее самые синие, и волосы самые мягкие. А уж тело… Тут Степан с усилием останавливал бросившееся в галоп воображение и возвращался к вопросам более приземленным. Отец Маськи человек в деревне большой — умеет из металлических остатков создать что-то новое и полезное. Когда был моложе, сам искал подходящие куски железа, но сейчас и другие за него найдут, лишь бы работал. Мастер, одно слово. Здоровый, взгляд хмурый, а сердце мягкое, как весенняя травка, вон малолетнего сына дружка своего погибшего приютил и кормит.