— Это ужасно, — сказал он. — Но какая же должна произойти чертовщина, чтобы человек мог стать невидимым?
— Никакой чертовщины. Это — процесс вполне нормальный. И удобопонятый.
— Ужасно! — повторил Кемп. — Каким же образом?
— Ужасно-то оно ужасно. Но я ранен, мне очень больно, и я устал… Боже мой, Кемп, вы — мужчина, отнеситесь к делу спокойно. Дайте мне поесть и напиться и позвольте посидеть вот тут.
Кемп видел, как бинт задвигался по комнате, как тащилось по полу плетеное кресло и остановилось у камина. Оно скрипнуло и сидение опустилось на четверть вершка, по крайней мере. Кемп протер глаза и опять пощупал шею.
— Да это почище духов, — сказал он и глупо засмеялся.
— Вот так то лучше. Слава Богу, вы становитесь благоразумнее!
— Или дурею, — сказал Кемп, прижимая кулаками глаза.
— Дайте мне виски. Я еле жив.
— Ну, этого я не заметил. Где вы? Если встану, может быть, и угожу прямо в вас? Ах, тут… Ну, ладно. Виски, вот… Куда ж мне его девать?
Кресло заскрипело, и Кемп почувствовал, что у него берут стакан. Он выпустил его с усилием, инстинкт его был против. Стакан ушел и остановился в воздухе, вершков на двадцать над передним краем кресла. Кемп смотрел на него в бесконечном недоумении.
— Это… Это должен быть гипнотизм. Вы, наверное, внушаете, что вы невидимы.
— Вздор! — сказал голос.
— Просто безумие какое-то!
— Выслушайте меня…
— Нынче утром и доказать вполне убедительно, что невидимость…
— Что ни там доказали это все равно. Я умираю с голоду, — сказал голос, — и ночь очень холодна для человека без платья.
— Есть? — спросил Кемп.
Стакан виски опрокинулся.
— Да, — сказал Невидимый, стукнув им по столу. — У вас найдется халат?
Кемп пробормотал какое-то восклицание. Потом подошел к своему гардеробу и вынул оттуда темно-красный халат.
— Годится? — спросил он.
Халат взяли. С минуту он повисел неподвижно в воздухе, потом странно заколыхался, встал во весь рост, чинно застегиваясь, и сел в кресло.
— Кальсоны, носки и туфли были бы кстати, — сказал Невидимый отрывисто. — И пища.
— Что угодно, но это самое нелепейшее происшествие во всей моей жизни.
Кемп выпотрошил ящика комода, отыскивая необходимые предметы, потом сошел вниз порыться в буфете, вернулся с холодными котлетами и хлебом и, придвинув маленький столик, поставил их перед гостем.
— И без ножей, все равно, — сказал гость, и котлета повисла в воздухе, послышался звук жевания.
— Я всегда предпочитаю надет что-нибудь, прежде чем есть, — сказал Невидимый, набив рот и с жадностью пожирая котлеты, — странная причуда.
— А рука — ничего? — спросил Кемп.