— Не суйся не в свое дело, Галль, — заметила на это мистресс Галль. — Справятся и без тебя.
Она тем более расположена была язвить Галля, что незнакомец и, действительно, был очень странного сорта человек, и сама она относилась к нему с большим сомнением, В середине ночи она проснулась: ей снились огромные белые головы, в роде реп, они ползли за нею на бесконечных шеях и смотрели на нее огромными черными глазами. Но мистресс Галль была женщина рассудительная; она прогнала свои страхи, повернулась на другой бок и заснула снова.
Там вот как случилось, что 29 февраля, в самом начале оттепели, это странное существо было выкинуто из бесконечности в деревню Айпинг. На следующий день привезли по слякоти его багаж, а багаж был очень замечательный. Была в нем, правда пара чемоданов, которые могли бы принадлежать любому разумному человеку, но, кроме того, был ящик с книгами, объемистыми, толстыми книгами, частью написанными весьма неразборчивым почерком, и больше дюжины плетеных корзин, ящиков, коробок с какими-то уложенными с солому предметами, как показалось Голлю, полюбопытствовавшему запустить руку в солому, — стеклянными бутылками. Незнакомец не вытерпел и, пока Галль заболтался немножко, готовясь помогать при выгрузке багажа, вышел навстречу Фиренсайдовой телеге, закутанный, по обыкновению, в пальто и шарф, в шляпе и перчатках. Он подошел, не замечая Фиренсайдовой собаки, которая обнюхивала ноги Голли с интересом диллетанта.
— Вносите-ка поскорее ящики, — сказал он, — я уж и так ждал порядочно.
И, сойдя с крыльца к задку телеги, он хотел было взять там одну из корзин. Но едва завидела его собака Фиренсайда, как сердито зарычала и ощетинилась, а когда он сбежал со ступенек, — сделала нерешительное движение вперед и потом прямо бросилась на него и вцепилась ему в руку.
— Цыц! — крикнул, отскакивая, не отличавшийся мужеством по отношению к собакам Галль.
— Куш! — заревел, хватаясь за хлыст, Фиренсайд.
Зубы собаки скользнули по руке незнакомца, послышался удар, собака подпрыгнула боком и рванула его за затрещавшие панталоны. Но в эту минуту тонкий конец Фиренсайдова хлыста достиг, наконец, его собственности, и собака с отчаянным визгом скрылась под телегой. Все это произошло в несколько секунд. Никто не говорил, все кричали. Незнакомец быстро оглянулся на свою ногу и разорванную перчатку, нагнулся было к ноге и опрометью бросился по ступенькам в гостиницу. Слышно было, как он стремглав бежал по корридору и вверх по лестнице, в свою спальню.
— Ах ты, негодница! — говорил между тем Фиренсайд, слезая с телеги с хлыстом в руке.