— Нет! — произнесло вдруг чудовище и, повернувшись на пятках, побежало подпрыгивая через небольшую рощицу. Затем, снова обернувшись, оно принялось опять глядеть на меня: среди темных густых ветвей глаза его так и сверкали.
Я задыхался; однако, чувствуя, что единственным спасением для меня было идти прямо навстречу опасности, решительно двинулся к нему. Сделав полуоборот, урод скрылся во мраке. И еще раз сверкнули его глаза и исчезли.
Тут только я сообразил, что поздний час мог иметь для меня пагубные последствия. Прошло уже несколько времени, как солнце скрылось за горизонтом; наступали короткие тропические сумерки, ночная бабочка, предвестница ночи, тихо кружилась над моей головой. Чтобы не провести ночи среди скрытых опасностей таинственного леса, мне следовало спешить возвратиться в ограду.
Возвращение в обиталище страданий вовсе не улыбалось мне, но мысль быть застигнутым темнотою и всем тем, что скрывалось на ней, еще более ужасала меня. Кинув последний взгляд на голубоватый мрак, скрывший в себе странное существо, я принялся спускаться с холма к ручью, стараясь следовать той же дорогой, которой шел раньше.
Я осторожно подвигался вперед, в большом смущения от всего виденного, и вскоре очутился на ровном месте, заваленном стволами срубленных деревьев. Светлые сумерки, заступившие место красноватого зарева от заката солнца потемнели. Синева неба с минуты на минуту становилась глубже, и появившиеся на нем, одна за другою, маленькие звездочки испускали незначительный свет. Промежутки между деревьями и просеки, которые днем были окутаны голубым туманом, теперь почернели.
Я с трудом пробирался вперед. Окружающее теряло свою окраску; на прозрачном небе деревья выделялись темными силуэтами, а совершенно внизу очертания их смешивались с бесформенными сумерками. Вскоре деревья стали попадаться реже, кустарники же становились все гуще и гуще. Затем на пути встретилось голое пространство, покрытое белым песком, далее другое, поросшее переплетающимися побегами.
Легкий шорох с правой стороны от времени до времени беспокоил меня. Сначала я принимал его за плод своего воображения, так как при каждой остановке в ночной тишине ничего не было слышно, кроме вечернего ветерка, покачивающего верхушки дерев. Во время же ходьбы одно только эхо вторило моим шагам.
Я выбрался из чащи, идя исключительно по открытым местам и стараясь неожиданными поворотами уловить причину шума, если он на самом деле существовал. Ничего не было видно, и тем не менее уверенность о присутствии вблизи кого-то другого все более и более овладевала мною. Я ускорил свой шаг и спустя немного времени подошел к небольшому холму, взобрался на него и, круто повернувшись, с большим вниманием посмотрел на только-что пройденный мною путь. Кругом было все темно и тихо, подобно темному небу.