– Вот видите, что значит безответственный подход. Убили бы его тогда – и не было бы теперешних проблем. Ладно, не буду больше грузить на эту тему. Уверен, вы сделаете выводы. А по поводу очередной партии – я, конечно же, хорошо заплачу.
– Плюс двадцать процентов к предыдущей цене, – сказал Зотов, не отрываясь глядя Дивакову прямо в глаза.
– Плюс десять.
– Восемнадцать.
– Предлагаю компромиссные пятнадцать.
– Хорошо.
Они пожали друг другу руки. Каждый от сделки получал свое. Один – крупные деньги на зарубежном счете. Другой – новые возможности для расширения своей строительной империи.
* * *
Маша вернулась домой поздно. Как-то неожиданно для себя разговорилась с матерью и просидела у нее в гостях до самого вечера. Они вспомнили свою прежнюю жизнь, до переезда в Москву. Обе пришли к вполне очевидному выводу, что все-таки хорошо, что в их жизни возник Диваков. Ларисе Глобиной это позволило вырваться из той дыры, в которой она провела все эти годы. Унылый провинциальный город, унылая работа с восьми до пяти. Серые будни, тянущиеся один за другим бесконечной чередой. А здесь бывший любовник сразу с барского плеча презентовал ей пусть и не шикарную, но квартиру. Теперь ту хрущевку в провинции можно сдавать и, хоть и скромно, но жить, забыв о работе и мыслях о том, как протянуть до следующего месяца. А перед Машей внезапное появление в ее жизни отца открывало большие перспективы. По словам матери, даже если она не поступит в этот ее «художественный университет», папка не бросит дочь на произвол судьбы и где-нибудь обязательно пристроит.
– Как мать? – спросил Диваков у дочери, как только она затворила за собой входную дверь. Он сидел в гостиной в кресле и смотрел по телевизору спортивный канал.
– Нормально, не жалуется, – Маша взяла с полки свой планшетник и сунула в сумочку. – А у тебя что нового?
– Присядь, пожалуйста. Нужно с тобой кое-что обсудить.
– Давай немного позже, хорошо? Хочу сейчас душ принять.
– Ну тогда жду тебя здесь.
Маша поднялась к себе в комнату, бросила сумочку на кровать и направилась в ванную комнату. После жаркого дня прохладный душ был блаженством. Закрыв глаза, она постояла минут пять под струями воды. В комнате села перед зеркалом, включила фен, чтобы подсушить волосы, и положила перед собой планшетник. Уходя из дома к матери, она предварительно включила на нем аудиозапись. Уж как-то слишком напористо Диваков пытался ее выпроводить, и Маша решила проверить свои подозрения. Конечно, это было некрасиво – шпионить за родным отцом. Но любопытство оказалось сильнее и перевесило муки совести. Девушка подключила к планшету наушники и нажала на «плей», прокрутила запись на начало разговора. К отцу приехал какой-то знакомый. Маша, затаив дыхание, внимательно слушала их беседу и не могла поверить своим ушам. То, что Диваков обсуждал со своим гостем, просто шокировало. Сердце девушки от волнения учащенно забилось. Ее переполняли эмоции. Диваков и гость, представившийся Игорем Зотовым, как ни в чем не бывало, говорили об убийствах, подрывах зданий. С каждой минутой в Маше росла ненависть к своему отцу. Как она могла поверить человеку, который, не моргнув глазом, заказывал убийства людей? Мало того, что он оказался соучастником уничтожения домов в городе, совершенно не беспокоясь о том, что при этом могут погибнуть невинные люди. А это уже походило на массовое убийство. Когда же речь зашла сначала о Князеве, а потом и о ней самой, Маша застыла от ужаса. Получается, за ними все время следили. И то, что все они, и Богдан, и Илья, и Света, живы – лишь вопрос времени. От страха и злобы на отца у девушки затряслись руки. Она вспомнила, что тот хотел с ней о чем-то поговорить. Что ж, посмотрим. Дослушав разговор до конца, Маша отложила планшетник в сторону, сделала глубокий вдох и попыталась взять себя в руки. Спокойствие, только спокойствие. Главное – не впадать в истерику. Она вышла из комнаты и спустилась к отцу вниз в гостиную. Он все так же сидел в кресле и пялился в висевший на стене плазменный экран телевизора. Маша села рядом.