– А печать на двери в подвал? – с сомнением отозвалась Ксения.
– Ой, ты же знаешь, днем там ходят все, кому не лень. Подумаешь, обнаружат сорванную бумажку. Переклеят с новой печатью – и дело с концом.
Маша сама не знала, откуда у нее открылся такой дар убеждения, но послушница уже отыскивала нужный ключ на связке, подсвечивая себе фонариком в дешевой мобилке. Дверь открылась без скрипа, вся компания так же бесшумно просочилась вовнутрь. Ксения задержалась на пороге.
– Ты нас тут подождешь или как? – Маша испытующе смотрела на послушницу. Та, обхватив плечи руками и ежась от испытываемого ею внутреннего холода, отрицательно покачала головой, потом вздернула подбородок и протиснулась мимо подруги вперед. Бросила на ходу:
– Чего уж там. Идем посмотрим… Тем более земля здесь освященная, бояться нечего.
Илья включил фонарик, и они двинулись извилистыми переходами в сторону казарм. Ориентровались по компасу, так как неровные узкие коридоры ветвились, расходясь в неизвестных направлениях. В темных провалах, затянутых паутиной, метались черные тени. Маша не заметила, в какой момент оказалась рядом с Князевым и взяла его за руку. Она точно знала: случись что-либо, рядом с Богданом ей ничего не угрожает. Князеву было приятно, что Маша решила держаться рядом с ним. Любому мужчине приятно, когда женщина признает в нем своего защитника. И внезапно Богдану остро захотелось, чтобы эта маленькая ладонь никогда не отпускала его руку.
Внезапно шедший перед Князевым оператор резко остановился. Он успел среагировать, а вот Маша, замыкавшая их маленький отряд, нет. Она мягко ткнулась носом в шею Богдана, протестующе вскрикнула и отпрянула. Идущий впереди Илья подавал непонятные знаки. Все остановились и прислушались. Впереди ход расширялся. В нескольких метрах от путников из-за очередного поворота пробивался слабый свет и доносились странные звуки. Тягучая, медленная и мрачная музыка накатывала темными маслянистыми волнами, рождая ощущение какого-то животного ужаса. Маша впилась ногтями в ладонь спутника, в другую руку Богдана немедленно вцепилась подоспевшая Ксения – глаза ее были расширены от страха, рот беззвучно отрывался и закрывался. Богдан отцепил ладони девушек от своих пальцев и соединил их руки. Сам подошел к Илье.
– Григорианский хорал, – не поворачивая головы, прошептал диггер.
– Что?!
– Хорал. Григорианский. Средневековые католические распевы, эти умельцы просто поставили запись на максимальное замедление. В итоге низкие частоты, медленный рев, от которого наши барышни, похоже, готовы хоть сейчас в обморок, – без насмешки сказал Илья. – Надеюсь, ты и наши киношники будут покрепче. – Диггер бесшумно вернулся на несколько метров назад, отыскал неприметный боковой коридор, взял под локотки Машу с Ксенией и отвел их туда со словами: