О выходе пленных на участке полка было доложено командиру. Вяземский остался к этим сведениям равнодушен.
Кудринский решил, что во что бы то ни стало поговорит со Смолиным, и нашёл его в доме, занятом доктором Курашвили.
– Он в той комнате, – мотнул головой доктор, – не знаю, спит, не спит, загляните.
Корнет заглянул.
Смолин лежал с открытыми глазами, он увидел, что приоткрылась дверь, и сказал:
– Войдите. Я слышал, вы с врачом говорили обо мне. Чем могу?
Кудринский стеснялся. Поручик лежал на деревянной кровати в чистом солдатском белье, он был длинный, худой и серый.
«А каким же он ещё может быть – столько испытаний перенёс?» – подумал Серёжа и представился:
– Корнет Кудринский!
Поручик внимательно смотрел на корнета, у него были больные и усталые глаза.
– Помню, и фамилия ваша мне знакома, – произнёс он.
– Вероятно, – промолвил корнет. – Я подавал прошение о зачислении в полк…
– Но не дождались ответа… – перебил Смолин. – И не дождётесь, о причинах ничего не могу сказать, в каждом полку есть свои секреты. Против этого я ничего не могу поделать, только, когда доберусь к своим, скажу об вас и вашем поступке.
– Буду благодарен, господин поручик.
– Не за что, вы же меня спасли!
«Почему «меня», а не «нас»?» – мелькнуло в голове у Кудринского, но он замялся.
– А где ваш вахмистр? – вдруг спросил Смолин.
– Четвертаков?
– Не имею чести знать фамилии этого героя, но мне хотелось бы сказать ему пару слов, пока я тут.
– Вызвать?
– Буду благодарен, – ответил Смолин, повернул обвязанную бинтом голову и стал смотреть в потолок.
Смолин вёл себя не так со своим спасителем, как мечталось Кудринскому, но он подумал, что поручик просто скверно себя чувствует и ему трудно говорить. Он вышел во двор, потом на улицу, окликнул первого попавшегося драгуна и велел разыскать вахмистра, сам вернулся и остался ждать во дворе. Из дома вышел Курашвили, и корнет поинтересовался, что будет дальше со Смолиным.
– Что будет? – переспросил доктор. – Жить будет… Дистрофия, надо отправлять в тыл лечиться, тут его даже покормить нечем. Сейчас что ему, что остальным, с кем он вышел, можно подавать только лёгкую пищу, куриный бульон к примеру, а где его взять?..
– А я достану, Алексей Гивиевич!..
– Ну, достаньте… Только их трое… сколько же вы достанете? – На лице Курашвили была забота: сейчас полк находился в таком месте, где война уже дважды прошлась сначала в одну сторону, потом в обратную и полностью ограбила живших здесь крестьян. – Если поможете, буду благодарен, только вот… – Он не успел договорить, у ворот соскочил Четвертаков и забросил поводья на жердь. Кудринский опередил доклад вахмистра: