Джоан сделала непроизвольный жест рукой в сторону мужа, словно хотела дотянуться до него. К глазам подступили слезы. Но Эрвин либо не заметил ее движения, либо не захотел на него отвечать. Рука Джоан бессильно упала на скамейку.
— Мы можем поговорить? — Голос Джоан был ее слышен.
— Да, конечно, — сухо кивнул Эрвин. — Только давай зайдем в дом. Сегодня был трудный день.
Он прошел мимо нее. Джоан последовала за ним. Когда она попыталась откинуть волосы с лица, то почувствовала, как сильно дрожат ее руки. Ей гораздо проще было вынести его гнев и упреки, чем убийственное равнодушие. По крайней мере, тогда она узнала бы, что он думает, и, возможно, смогла бы переубедить его, рассказав, как все было в действительности.
Войдя в дом, Эрвин прямиком направился в кухню, где достал из буфета бокал и бутылку виски и, отвинтив крышку, тут же плеснул себе внушительную дозу.
— Учитывая твое нынешнее состояние, я не предлагаю тебе составить компанию, — сказал он с усмешкой.
Эрвин отхлебнул из бокала, затем откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. Его пальцы слегка постукивали по крышке стола из сосны. Затем он кивнул в сторону Джоан:
— Что ж, я тебя слушаю. Или предпочитаешь, чтобы я первым начал разговор? — Голос Эрвина звучал холодно, и почти таким же холодным был его взгляд.
Джоан судорожным движением пододвинула стул и присела на самый его краешек — не прямо напротив мужа, а сбоку. Она не хотела видеть в его взгляде ледяное безразличие, пришедшее на смену безграничной любви.
Ей всегда нравилась ее кухня. Синие оконные витражи, камин во всю стену, пол, вымощенный терракотовыми плитками, резной деревянный буфет с изогнутыми створками, а на подоконниках цветущая герань. Всю последнюю неделю, пока отсутствовала Кармен, они с Эрвином проводили здесь много времени, вместе занимаясь приготовлением еды. В основном это были всевозможные блюда из зелени и фруктов. Джоан вспомнила, как они беззаботно болтали, ловя взгляды друг друга и понимая без слов всю глубину своей любви и привязанности…
Было невозможно поверить, что любовь, радость, волшебное чувство близости ушли навсегда. Но Эрвин своим поведением словно воздвиг между ними стену. Джоан не знала, хватит ли у нее сил разрушить эту преграду.
Тем не менее, надо было попытаться. Джоан провела языком по пересохшим губам, стараясь найти нужные слова. Но в этот момент Эрвин произнес резко и нетерпеливо:
— Что ж, если тебе больше нравится молчать, говорить придется мне. — Он залпом допил виски и, повернувшись, в упор взглянул на жену. — Я обдумал ситуацию и принял некоторые решения, хотя это далось мне нелегко. Наш брак сохраняет законную силу, — отрывисто добавил Эрвин. Затем протянул руку к бутылке и снова наполнил бокал.