– Кто выскочил?
– Волк, – ответил Дима, опустив глаза.
– И из какого места он у меня выпрыгивает?
Дима нарезал ещё несколько кругов по кухне. От его мельтешения начала кружиться голова.
– Сядь, наконец! Я не поняла, ты намекаешь, что я вервольф?
– Нет же! Рядом с тобой что-то живёт. А может, и в тебе. И оно реально жрёт всё вокруг, поэтому кругом тебя чисто, – Дима трусовато покосился на Лену. – Если ты уверена, что не вызывала эту тварь нарочно…
– Дим, ты меня достал!
– Я много разной литературы читал, на разные темы. У вас в семье народ не умирает при мутных обстоятельствах?
Помолчали. Лена прикидывала степень мутности семейных смертей.
– Что ты собираешься делать? – спросил Дима. – Или ты мне по-прежнему не веришь?
– Верю, – вздохнула Лена. – Мне ещё до тебя один ценный специалист что-то похожее наговорил. Живёшь так, живёшь, вдруг «здравствуй, жирненький песец».
– А этот специалист поможет?
– Щаз! У него самого проблем выше крыши, причём намного. Но у меня есть идейка. Как раз вчера я пыталась её воплотить, за этим ты мне и понадобился, ну, караулить. Кто мог знать, что вы такие все чувствительные! У тебя полнолуние, Нюся с Фантой медиумы, блин, придётся к папе ехать.
– Это правильно, Иннокентий Германович разберётся. Вот теперь я реально на работу опоздаю. Ты… ты никому про меня не…
– Первым делом побегу к Нине Павловне делиться впечатлениями, ни минуты не стану терять: надо же поддерживать репутацию психованной алкоголички. Возьми жвачку, мне скоро к Татьяне Викторовне подлизываться насчёт Нюсиной передержки, а от тебя амбре.
В дверях Дима остановился.
– Не думал, что скажу, но мне приятно, что ты теперь знаешь. Мама делает вид, будто у нас всё как у людей. Пожилой человек, сердце, давление. Бабуля последние десять лет в маразме. А иногда выговориться просто необходимо. Оборотень – это ж находка для психиатра, безо всяких полнолуний сядешь на успокоительные, только с ними алкоголь нельзя. Спасаюсь йогой и боевыми искусствами. Выпить тоже хорошо помогает. Давно бы свихнулся, но звериная часть гораздо устойчивей к проблемам с крышей, чем человеческая.
– Ни разу не видела сумасшедшей собаки, – авторитетно подтвердила Лена. – Наш главврач утверждал, что животные не сходят с ума. Я, правда, сомневаюсь, но лично мне не попадались. Нервные – да, с поломанной психикой – сколько угодно, но не сумасшедшие.
***
Вытянувшись точно примерный покойник, Лена лежала на белом покрывале в белой комнате с полом настолько белым, что ходить по нему казалось кощунством, особенно если ноги не то чтобы очень чистые. Над таким полом надо левитировать, едва касаясь педикюром (которого у Лены не водилось). По больничному стерильная, прохладная, свето- и звукоизолированная комната больше смахивала на бункер, нежели на гостевую спальню пентхауса. А что, однажды папа жил в подвале при морге, куда устроил Лене экскурсию на девятый день рождения. Весёлый парень-санитар подарил ей собственноручно ощипанный и сваренный череп (бабушка долго осаждала кладбищенского сторожа по поводу незаконного захоронения неопознанных останков).