– Не скрыла, просто не упоминала. Всё, что касается семьи родителей, вызывает у мамы мигрень, так часто случается. Когда тётя мне явилась, я, естественно, не поняла, кто она, и что произошло. На следующий день я села смотреть мультфильмы и познакомилась с прапрабабушкой Анной, – лицо Лиды скривились не то нервно, не то брезгливо. – Так легко запутаться в этих «пра»! Анна была очень недовольна разделением серёг, ругалась, что я слабосильная и скоро умру. Я и сейчас не способна общаться с ней дольше нескольких минут, а в тот раз попала в реанимацию. Вскоре мне диагностировали эпилепсию.
Лена нахмурилась.
– Но ведь у тебя её на самом деле нет?
– Есть. У меня не хватает сил, по выражению Анны, «духов кормить», отсюда и припадки, и кровотечения. Вероятно, я бы не дотянула до совершеннолетия, однако моя слабость, как бывает, является моим же спасением: непосредственный контакт для меня возможен только при наличии работающих поблизости телевизоров, радио или мобильных телефонов. Я быстро догадалась держаться от техники подальше, с тех пор живу без лекарств. По совету врачей пришлось рано родить, но во всём есть свои плюсы.
– Ты уверена, что мамаша не догадывается? Не идиотка же она.
– Напротив, мама – умная женщина и не станет забивать голову мыслями, если есть малейшее подозрение, что результат усилий ей не понравится. Не стоит её осуждать – жить с тётей Идой было непросто…
– Это ты мне говоришь?! – рявкнула Лена. – Вообще-то, тётя могла то, что мы обе, но ко мне, а тем более к бабушке, своих способностей ни разу не применяла, точно знаю. Я это оценила, только когда у меня Нюська появилась. У нас с тобой обеих рыльце более чем в пушку, уж прости. А тётя Ида никого не трогала, старухи сами к ней бегали, она помогала, а они у неё за спиной…. И всё-таки с ней было тяжело, даже в комнате находиться тяжело, будто над головой висит набитый мокрыми тряпками шкаф и вот-вот на тебя рухнет. Такой она была человек.
– Я понимаю.
– Ни фига не понимаешь!
– Понимаю, – твёрдо и тихо возразила Лида. – Ты такая же, я тоже. Фамильная черта. Разница между нами в том, что я росла с мамой, мама не хочет иметь ничего общего с этой стороной семейной истории, ей нравится всё красивое, здоровое и преуспевающее, обеспеченная жизнь с привкусом артистизма. От прочего она научилась избавляться, так что выбора у меня не было, но и жаловаться мне не на что, наоборот. Маму устраивает мнение врачей, будто техника провоцирует эпилептические приступы, поэтому мама уверяет всех и каждого в моей рьяной приверженности борьбе за экологичный образ жизни. Настолько искренне, что сама давно в это поверила. А я ей подыгрываю: проще слыть чуточку эксцентричной, чем объяснять, почему я не пользуюсь мобильником.