Вдалеке свежевыкрашенный забор образовывал почти правильный овал, отмечая контуры бегового трека, где ее дед определял резвость лошадей, прежде чем решить, стоит ли их записывать на скачки. Позади трека виднелись зеленые холмы, усеянные дубами и платанами, сначала почти пологие, невысокие, но постепенно становившиеся все круче, которые заканчивались густо поросшей лесом возвышенностью, служившей границей поместья.
Подойдя по ближе, Уитни с удивлением обнаружила, что почти все денники заняты. К каждой дверце была привинчена медная табличка. Уитни остановилась у последнего, углового, и прочла кличку, выгравированную на табличке.
– Ты, должно быть, Мимолетное Увлечение, – сказала она прекрасной гнедой кобылке, гладя ее по атласной шее. – Какая милая кличка!
– Вижу, по-прежнему любите беседовать с лошадьми? – фыркнул кто-то за спиной.
Уитни поспешно обернулась, широко улыбаясь высокому худому как палка Томасу, старшему конюху отца. В детстве Томас был поверенным ее тайн и сочувствующим свидетелем всех выходок, проделок, взрывов негодования и несчастий.
– Поразительно, до чего много у отца лошадей! – заметила она после того, как они обменялись приветствиями. – Интересно, зачем ему столько?
– В основном чтобы объезжать. Однако пойдемте, я хочу кое-что показать вам.
Знакомые запахи масла и кожи встретили Уитни, когда она вошла в прохладную конюшню, моргая, чтобы привыкнуть к полумраку после яркого солнечного света. В конце коридора двое конюхов пытались усмирить великолепного вороного жеребца, привязанного к столбу, пока третий прилаживал ему подковы. Однако жеребец недовольно тряс головой, фыркал и пятился, насколько позволяла длина веревок.
– Опасный Перекресток, – гордо провозгласил Томас. – Имечко как раз для него!
– Он уже объезжен? – осведомилась Уитни, с восторгом представляя себя сидящей на спине этого прекрасного создания.
– Отчасти, – хмыкнул Томас. – Но, как правило, пытается укротить наездника. Самое капризное животное в мире. Сейчас он вроде бы готов сдаться и покориться хозяину, а в следующую минуту может размазать тебя по забору. Стоит чем-то вывести его из себя, и он бросается на врага, словно разъяренный бык.
Томас поднял хлыст, чтобы показать на другое стойло, и испуганная лошадь утроила усилия освободиться.
– Тпру! Полегче, полегче, – уговаривал один из конюхов. – Мастер Томас, не могли бы вы спрятать хлыст за спину?
Поспешно выполнив просьбу, Томас с извиняющейся улыбкой объяснил Уитни:
– Не выносит одного вида хлыста. На прошлой неделе Джордж попытался отогнать его от забора и едва не отправился к Создателю. Но Бог с ним, с этим жеребцом. Я хочу показать вам кое-что.