— Привезли резцы? — спросил Алексей.
— Привезла.
Где же они?
— Отдала Ручинскому.
— Хоть бы показали. И вообще, положено докладывать о выполнении задания в командировке. Тому докладывать, кто посылал.
Жанна слегка смутилась.
— Я не успела доложить, Алексей Иванович! Вас не было в цехе.
Жанна покраснела. Ему даже показалось, что она сейчас убежит и расплачется.
Алексей схватил ее за руки и снова крепко пожал.
— Спасибо, Жанна Васильевна! Большое спасибо! Много достали?
— Привезла немного. А багажом отгрузила ящик.
— Спасибо!..
— А мне показалось, вы мною недовольны, — сказала Жанна. — Я пойду. "А он меня все-таки не любит, — мелькнула мысль. — А как я старалась выполнить его задание! Встреча вроде и радостная, а от нее холодком веет. Ну что ж, насильно мил не будешь".
И она удалилась.
"Жанна права, — сам с собой соглашался Алексей. — Коль скоро за резец воевал Ручинский, то кому же отдавать, как не ему".
Ручинский на всех собраниях и совещаниях только и говорил об этом резце. Ругал инструментальщиков, снабженцев. Одни верили, другие подсмеивались над его словами. И вот, наконец, такой резец на его станке.
"Неужели на самом деле один резец отточит сто двадцать осей?"
У станка Ручинского стояли Татьяна и еще несколько рабочих из числа подсобников. Ручинский отключил станок, достал из комбинезона платок, вытер пот с лица.
— Ну, как? — спросил Алексей.
— Пока тридцать осей. До обеда. — И снова включил станок.
— Татьяна Ивановна! Дайте десяток резцов Олейнику-старшему.
— Хорошо! — Но тут же возразила: — Пять дам, пока багаж не придет.
И они пошли рядом.
5
Григорий Петрович на своем веку перевидал немало сильных людей и привык сторониться их, пропуская вперед. Быстрым бегом длинную дистанцию не выдержишь. Устанешь.
Возвращаясь с технического совета, Вербин многое передумал. Как у них все просто: поломать! Построить! Перетряхнуть весь цех! Только наладилась работа. Сейчас работать уже можно. Не то что пять-десять лет назад. Тогда приходилось особенно туго. Да и сейчас иногда ночей не досыпаешь. Он никому ничего не передоверял. Приходил в цех рано, иногда выкраивал время съездить пообедать в город, когда давала знать о себе печень, а вечером возвращался домой поздно, усталый, разбитый, по довольный: цех всегда выполнял план. А если и не успевал в рабочие дни, нажимал на субботы, а иногда и воскресенья. Какие когда детали выпускать, тоже знал. И упреков от прежнего секретаря партийной организации не получал, как в феврале от Ручинского.
Если кто жаловался, то только жена — мол, совсем забывает семью. Но Вербин оправдывался: