— Николай Тимофеевич! — остановил Ручинского директор. — Я же не во Дворце. Вы кричите, как на эстраде! По-рабочему надо, не кричать на всю Ивановскую, а исправлять недостатки. Думать, пока не додумаешься, как дело исправить.
— Вот и исправляйте. Вы директор. Доставайте повое оборудование. А что касается нас, мы свое дело сделаем, не подведем, сами знаете.
"Вот это таран, — восхищался Алексей. — Да с такими людьми горы свернешь. Всего добьешься. Я и Ручинский за одно и то же воюем".
— Не все сразу, — проронил директор. — Ваш цех-то реконструируется. Возьмем ссуду в банке… Ну, ладно, я вас выслушал. Теперь за дело.
Все стояли, переминаясь с ноги на ногу. Потом первый шагнул к двери Ручинский, за ним последовали остальные.
— Вы что же это, меня делегацией осаждаете? — как только закрылась дверь, спросил директор. Голос его задрожал. — Вот влеплю на всю катушку в приказе. Больше не пришлете. И другим закажете. Митинговать вздумали!
— О каком митинге вы говорите? — подивился Коваленко. — Людям наболело. Это ведь хорошо, что они у вас ищут помощи.
— Все это так. Да вот из-за вашей горячей головы и на моей волос не останется… Что вы там вздумали? Не выполняете распоряжений главного инженера? Я такого не потерплю. Учтите, товарищ Коваленко!..
Но Привалов, может впервые, мысленно взвесил, насторожился: если и дальше он будет действовать один, его, как администратора, подомнут новые силы, которые уже выросли и ни в коем случае они не примирятся с консерватизмом, могут даже кулаком по столу стукнуть.
Возвращались от директора молча.
"Зачем меня вызывали? — недоумевал Доценко. — Чтобы в моем присутствии отстегать Алексея Ивановича? И только? Конечно, приход делегации из цеха взвинтил нервы директору. Этим только можно оправдать его тон. Да и Коваленко палец в рот не клади. Долго он начальником цеха, наверное, не продержится, хотя и дельный человек. Вербину не чета. У этого все в руках горит. А уже формулировка: не срабатывается с главным инженером".
А Алексей, шагая рядом со своим заместителем, думал почти о том же: о "Сибиряке" и стычке с Приваловым. Как этот разговор непохож на два прежних! Ясно, что директор боится потерять свою репутацию и завода. Вовремя не дать машину? Как это так? Внешне все в порядке. Но где же репутация марки машины? С завода должен выйти самый современный грузовик для Севера. Чего одно название стоит — "Сибиряк"! Сколько на заводе рассуждаем, кричим о качестве, об эффективности? А дальше разговора дело не идет. По-прежнему производим и, главное, сбываем самосвалы низкого качества. Даже сегодняшний, одиннадцатитонный "Днепр" делаем по качеству хуже, чем раньше, то есть когда его запустили в серийное производство. Замена следует одна за другой. Начиная с кабины. Деревянную кабину и ту стали покрывать более тонким листом железа. Но кабина кабиной, из-за все самосвалы не бракуют. А другие агрегаты, детали? Сколько наших машин простаивает из-за задних мостов! Дирекция, автосбыт, ОТК сквозь пальцы смотрят на все эти замены. Все подчинено директору. А не пора ли иметь такой орган по качеству, чтобы он не подчинялся дирекции? Будет ли он? А машины-то народному хозяйству надо сегодня, все время давать качественные. Вот обязали бы завод год-полтора отвечать за исправность машин. Вышел самосвал из строя — пусть ремонтирует завод, обеспечивает агрегатами и запчастями. Это репутация твоей марки, твоя… А то вытолкали автомобиль за ворота — и дело в шляпе. План и премии.