— Погиб в Германии. Посмертно… Герой.
Дальше шли молча. Первой нарушила молчание Жанна:
— Мне нравится Зеленогорск. Чистенький, цветов много, деревьев.
— Здесь любят цветы. Вы увидите целые улицы, засаженные розами.
— А то что за красивое здание?
— Административное. А с той стороны, чуть подальше, — музей. Исторический. Обязательно побывайте там.
Жанна остановилась и стала читать надпись на мемориальной доске: «Отпустить из десятимиллионного фонда на непредусмотренные сметами экстренные надобности четыреста пятьдесят тысяч рублей для выдачи населению, пострадавшему весной текущего года от наводнения, вызванного разливом реки Днепр».
— Это ленинский декрет о помощи населению Зеленогорска, пострадавшего от наводнения весной 1917 года, — объяснил Алексей.
— И надо же! Из скудного фонда молодой страны, и такая щедрость!..
— Временное правительство отказало. А Советское правительство вновь вернулось к этому вопросу и в ноябре семнадцатого приняло этот декрет.
— Что тут скажешь — Ленин!.. Кому не ясно?!.
Они и не заметили, как дошли до остановки. Дальше ехали в переполненном троллейбусе. Вечером третий маршрут всегда переполнен.
Домик Полины Кубышкиной знакомо чернел сквозь кроны садовых деревьев. Во дворе пустынно.
Алексей нанимал кнопку звонка и улыбался.
Двери не открывались. Он позвонил ещё раз и ждал, продолжая улыбаться. Потом, догадавшись, что звонок не работает, сильно постучал в калитку. Сразу же с веранды донеслось:
— Кто там?
— Это я, Полина Афанасьевна, Алексей.
Полина вскрикнула:
— Ах, Алексей Иванович! — И, оглянувшись назад, очень громко произнесла: — Мама, Алексей, Иванович приехал! Это Алёша!
Увидев с Алексеем девушку, она смутилась и продолжала стоять, затем спохватилась:
— Ой, господи! Да чего же я через калитку?.. Заходите, пожалуйста. — Веснушчатое круглое лицо озарилось радостью.
На ней было широкое платье из чёрного переливающегося материала. На левое плечо наброшен пуховый платок.
«Это же надо, — удивилась Жанна, — в такую духоту на плечах платок, И чёрное платье».
Появилась старушка — мать Полины. Она медленно шла навстречу, подняв жёлтое, похудевшее лицо, и улыбалась издали. Подойдя, обняла Алексея, а затем подала лёгкую руку Жанне.
— Спасибо, сынок, что заглянул к нам. А это, видать, невеста твоя? Очень хорошо! Пойдёмте в хату.
Обе принялись хлопотать вокруг них: «Я принесу яблочек!» — «Мама, не суетись, ходи медленно!» — «Я вовсе не суечусь и хожу медленно». — «Принеси, мама, лучше чашки, за яблоками я сама сбегаю».
Лицо Полины, пока не включили свет, было расплывчатое, но только вспыхнула лампочка, оно стало некрасивым, густо усеянным веснушками. Жанна старалась на неё не смотреть, окидывала взглядом комнату. Некоторое время Алексей молчал, видимо, переживал неловкость. Потом начал помогать Полине накрывать на стол. Жадна даже подивилась тому, как ловко он это делает. Здесь он свой человек. Алексей плотен, кряжист. Лицо его миловидно и приятно. Он, по-видимому, и бородку завёл, чтобы быть серьёзнее и внушительнее. Но такое настроение у него появилось лишь в этом доме, а там, в городе, он был неразговорчив и скучен.