Лишь после полуночи она, наконец, произнесла:
– Мне трудно поверить, в то, что вы рассказали. Глядя на вас, и не подумаешь даже, у вас такой вид…, – казалось, она подыскивала нужное слово, – достойный.
– Я всегда стараюсь быть таким. Но иногда мой нимб съезжает мне на глаза. Внешность обманчива, – сказал я, и она кивнула.
– Действительно, – она вкладывала в слова глубокий смысл, будто о чем-то предупреждая. – Зачем вы рассказали мне все это? Это ведь даже неразумно, не правда ли?
– Мне казалось, пора рассказать кому-то всю правду о себе. Извините, если выбор пал на вас.
Она улыбнулась.
– Сегодня вы можете спать в комнате Джимми, – сказала она. – Я же не могу выставить вас за дверь.
Я не спал предыдущей ночью и внезапно почувствовал, что валюсь от усталости. Мне казалось, что мне не хватит сил подняться вверх по лестнице, но я задал последний вопрос:
– Зачем Джимми прилетел на Сент-Мери? Что он искал? Вы знаете, с кем он работал? Кто они такие?
– Не знаю, – покачала она головой, и я понял, что это действительно так. Она бы не смогла солгать, после того, как я доверился ей.
– Вы поможете мне выяснить это? Поможете?
– Да, помогу, – ответила она и поднялась из-за стола. – Мы можем поговорить об этом утром.
Комната Джимми находилась под самой крышей, и ее скат придавал помещению неправильную форму. Стены были увешаны фотографиями и книжными полками, на которых плотно стояли книги, серебряные спортивные трофеи и всякая милая сердцу ерунда. Постель была высокая, с мягким матрацем. Пока Шерри Норт стелила чистые простыни, я пошел к «Крайслеру» забрать свои вещи. Она показала мне ванную комнату и ушла. Лишь несколько минут я пролежал, слушая шум дождя, а затем уснул. Но среди ночи я проснулся, и в ночной тишине мне показалось, что я слышу ее голос, вернее шепот.
Босиком и не одеваясь, я тихонько приоткрыл дверь спальни и бесшумно прокрался вниз по лестнице. Я посмотрел в прихожую. Там горел свет, и Шерри стояла у висящего на стене телефона. Она так тихо говорила в трубку, прикрывая рот рукой, что я не смог разобрать слов. Свет падал на нее с другой стороны, отчего ее тело сквозь ночную рубашку казалось почти обнаженным. Я чувствовал себя в роли любопытного Тома. Свет лампы придавал ее коже оттенок слоновой кости, а под тонкой полупрозрачной тканью угадывались манящие изгибы тела. С трудом я оторвал от нее взгляд и вернулся в постель. Я думал об этом телефонном звонке, и мне стало немного тревожно на душе, но сон снова свалил меня.
Утром дождь прекратился, но земля была все еще скользкой, а трава мокрой, когда я спозаранку вышел подышать свежим воздухом. Я ожидал, что мне будет неудобно встретиться с Шерри после вчерашних излияний, но я ошибся. Мы поболтали за завтраком, а затем она сказала: