— Про меня ты можешь наплести больше, чем я сам, сказительница канализационная. Только мне этот «плю-плюх» не годится. Я чувствую себя удовлетворительно, когда на кое-что способен. Ныне могу добежать до потолка и вернуться назад без травм. Могу опустить голову в ведро с водой и не вынимать в течение семи минут. Не поморщившись, вырву себе зуб пальцами. Стоять на одной руке — нет проблем. Плюнуть ядом точно в глаз врага — запросто. Количество звуков, произнесенных за час каким-нибудь трепачом — назову тютелька в тютельку.
— Ну, мастер-плевака, не забудь добавить — если браслет имеется. А его, между прочим, воры у меня смыли. Вообще, с таким совершенством лучше тебе в цирке работать — полный зал обеспечен. А помнишь, Вить, в аэропорту я сказала, что ты красивый? Хоть ты и загаженный был с ног до головы. Я ведь теперь поняла смысл этой фразы. Красивый внутри. Была ведь своя, незаемная сила.
— Еще ткни его, — вдруг обозначился в токере «К2», — скажи ему: «айкон».
— Ну-ка, Виктор, спой про «айкон».
Дядя Витя ничего не понял, даже дурашливо свесил нижнюю челюсть. Но потом его лицо смялось, как бумага. Вид неожиданно стал жалким.
— Интересный вопрос, и ответ должен быть интересным. Что-то крутится перед глазами, а назвать не могу. Посадила ты меня. — Мелании с испуга показалось, что лицо дяди Вити стало меркнуть, таять, уходить в камень. — Один раз уже собирался вспомнить, когда летел в «Гнездо-2», но схлопотал по своей голове каблуком. Айкон — это не я, но продолжение моих рук, ног, сердца, дыхания.
Дядя Витя слабо мерцал в глубине оплавленной глыбы. Свернутый, спеленутый, стиснутый со всех сторон. Она стала долбить этот монолит, долбила сто лет, а может, сто лет слиплись в одно непрекрасное мгновение. Трещина-клин-трещина-клин. И она — этот клин и вода, пропитывающая клин, и даже сама трещина. Боль шла ломанной дорогой по ней. Наконец показалось выжатое, перекошенное лицо дяди Вити.
Дядя Витя вытащил из кармана складной, но внушительный нож, пружина выкинула лезвие.
— Ты на кого руку? — Мелания отодвинулась и сжала свой «огнемет».
Дядя Витя, не обращая на нее внимания, провел лезвием между большим и указательным пальцем. Вместе с голубыми пузырями вышла пластиковая ампула. Он разок подбросил ее и перекинул Мелании.
— «Лебединая песня» называется. Начинка: хитрый такой излучатель, попискивает, чтоб «гора» знала, где твое тело. А еще тут записаны все разряды, что через тебя проскочили за последние сутки.
— Витя, доходчивее, — попросила Мелания. — Ты на танке катался что ли, или самолетом управлял?