Таким образом, еще одна доза супраэнцефалина пошла гулять по Виктору К123, Новоявленному Вите Лучкину стало очень не по себе. Из носа потянулась струйка крови. По внутреннему ландшафту прокатилась мощная волна и много чего унесла. Какие они теперь — зло и вред, на что похоже добро? От чего бежать, к чему торопиться? — без таких направляющих разваливались каркасы знаний. Рассыпались в порошок притягивающие массы: бессмертие Космики, непреходящие заповеди касты кшатриев, сверхценная миссия пилотов. Не стало нежности к чревам родных инкубаторов и любования мощью несущихся во мраке боевых гор, погас огонь братства с еще живыми и уже ушедшими пилотами. И красота наступающего строя колесниц сейчас не тронула бы капитана К123. Исчезла ненависть к стопроцентным гадам — плутонам и мелким гнидам — землянам. Рассеялась надежда на грядущее преображение Космики в мудрый венец всей Солнечной системы, а может, и целой Галактики. Пропали, соответствующие лозунги. Остались только мусорные кучи сведений. Очистилась полянка, на которой принялось расти дерево добра и зла местной породы. Местным воздухом оно дышало, местным удобрением кормилось, веточки из него тянулись бабкины, а листочки дедкины.
Около девяти вечера Виктор К123 приподнялся, сел на своей раскладушке. Взгляд его был мутным и тупым.
— Давай к нам, бабка пироги знатные наколдовала, — предложил дед. — Вид у тебя, конечно, как после собрания хозактива в защиту больших надоев, мира и дружбы во всем мире. Ну, мы сейчас по рюмке для просветления.
К123 мало что понимал: кто он, где он, кто эти люди вокруг, почему перед глазами взрываются какие-то ракеты? Он привстал и упал назад, запутавшись в своих ногах.
— Кажись, я все позабывал. Кто я такой? Чего мне надо?
— Когда успел накушаться, — ахнула бабка, — у него что, под одеждой двойное брюхо и запас алкоголя? Да вроде и не разит, — принюхалась она. — Может, клизму спирто-водочную сделал?
— Цыц, бабка. Ты зачем ему стресс делаешь? — унял ее дед, — отвыкай от таких штук в моем доме. У человека, понимаешь, течение болезни. В любую сторону потечь может.
— Кто я? — не унимался настырный К123. — Зачем я?
— Виктор Васильевич Лучкин, природный пустомержский житель. Был и чуть не сплыл в полночных краях, — терпеливо разъяснял дед. — Пока невесть где шлялся, стал умный. Обучен этой, как ее, системе, и телесной механике и всякой такой дребедени.
— Ага, ага, ага, — соглашался К123, — все в яблочко. — Ему хотелось успокоиться и кем-то стать. Тем более, носились вокруг какие-то обрывки: схемы, детали, панели управления и звезды — больно яркие, прямо лампочки. И еще летающие тарелки, горящие туманы, белые слепящие пирамиды и кое-что вроде дракона на экране, который крутится и визжит.