Они — свои, пришедшиеся ко двору, а я чужой; они показывают, что я здесь нужен, как третья нога или вторая задница, доказывал себе инспектор. Но рано обрадовались, я еще буду давить их сапогами. Нет, я буду кромсать их большими ножницами.
— Знаешь, что я не сделал, а должен? — спросил мужественный офицер у жены.
— Должен был утром выполнить асаны «Сурья Намаскар», ты не встречал сегодня Солнце, — механически отвечала жена.
— Солнце встречал. Но вот кое-что не спустил в сортир, — он показал на неспущенных жестом монументальной скульптуры.
Жена жевала бутерброд и не откликалась, как это бывает при прослушивании неприличных физиологических звуков.
— Или я, или они, — произнес раздельно каждую букву инспектор. Петух вскочил на стол и издевательски клюнул стакан инспектора, Кот наступил неприятной лапой на палец ноги инспектора. — Или я, или они, — затравленно повторил хороший семьянин.
— Они — это я, устраивает? — огрызнулась Мелания. — Это все мой внутренний мир. Внутренний, но выдвинутый наружу, как ящики письменного стола. Без них я опять стану пустой. Любишь ты полых, как мячики, тык ногой такого, вот он и покатился к какой-то великой цели. Потренировался на мне, понравилось, разыгрался в своей ССС.
— В моей ССС я выдираю ядовитые органы аспидам в галстуках, отрезаю жгутики человекообразным микробам, выдавливаю токсины из отравленных мозгов, — Феодосий показал еще и руками, что он делает. — Грязная работа, но ничего, можно помыться потом. Однако без нее у тебя и прочих лебядок был бы немного другой вариант. Сейчас бы ты не нежилась индийскими благовониями и утренней музыкой «Шив-Бхайрав», а стояла бы с пачкой заказ-нарядов где-нибудь в дубильном цеху кожевенно-костяного завода. И атмосфера вокруг тебя была бы насыщена матом-перематом и вонью-перевонью. А твоя шкурка намазана не лосьонами, а жирной копотью. И во внутреннем мире не продохнуть было б от пыли. Сейчас между твоими перышками и вихрями-ветрами тысяча оболочек. Ты не знаешь, как бывает холодно, как сводит брюхо от голода, как вместо кислорода в тебя влезает всякая дрянь. Живешь себе, что червячок в яблоке, и еще чего-то бормочешь. Ты выковыриваешь изюм из булки, чтоб стало не так сладко во рту, а там, за бортом, был бы песок на зубах.
— Ты тоже выковыриваешь, побольше моего, — напомнила Мелания, — и тоже не знаешь, как там, за бортом.
— Что самое интересное, не хочу знать. Батьки, деды и вглубь все предки этого нахлебались сполна. Хватит, теперь я буду драться за свое неведение.
— Действуй. Вышибай из врагов вредные мыследействия вместе с мозгами. Об отдыхе тоже не забывай, побольше расслабляйся, медитируй, глядя на собственный пуп, стой почаще на голове, это упражнение гарантирует безвредность твоего ума для государства и полезность для родной ССС. А я тут ни при чем, разные у нас с тобой жанры. Не могут же, например, оперный певец и балерина в одном представлении выламываться. Он глоткой берет, она — ногами.