— Але, киса, здравствуй, не узнаешь? — перед ней стоял какой-то тип, неприятно одетый в черное кожаное пальто, с неприятным выражением на неприятном лице, с неприятными глазками модели «букашка», от которых начинается зуд и псориаз на коже. — Расскажи-ка о своих друзьях, сладкая моя.
— Начинать с Пушкина и Лермонтова?
— Начни с тех, кто дырявит здесь шкуры, кто рвет пасти. Кто так за тебя заступается?
Мелании сразу захотелось взобраться на роллер и навсегда размазать типа по асфальту. Он слишком вклинивался на ее территорию.
— А ты подумай. Если у тебя это не получается, не мучайся, посоветуйся с товарищами, пошли письмо в детскую передачу…
— Со мной так нельзя разговаривать! — гаркнул обиженный тип. — Не шали словами. Я здесь король бубен, идеал во плоти, любимое тело и районный тотем.
— Вот теперь я вижу, что ты умеешь выражаться осмысленно. Задашь четкий вопрос и получишь такой же ответ. Представь, что я учительница.
— Учительница, — влажно улыбнулся тип. — Будь мне учительницей. Меня Кожаный зовут. Мы «месте в укромном уголке выучим что-нибудь по-настоящему хорошее. Только ты руками показывай, я не очень понятливый.
— Чтобы прилично учиться, таким, как ты, надо больше усидчивости иметь, в смысле, больше сидеть.
— Ладно, свети тут пока, — благосклонно разрешил парень по имени Кожаный и, пружиня пятками, пошел к парадному пассажирскому входу. Какая-то досада у него осталась, поэтому по дороге он не удержался и пнул первого встречного мужика непритязательной наружности. Мужик отлетел и уселся на урну, хабарик бессильно повис на его губе. Обиженный оторопело глядел вслед обидчику, не в силах угадать причину такой немилости. Не решив проблему, он повалился на бок вместе с урной. Еще неуклюже поворочался на земле, а когда поднялся, то был уже обклеен бумажками из-под мороженого, напоминая экспонат с выставки современного искусства. Мужик подошел к Мелании, которая старалась не смотреть на его печальный вид.
— Слышь, щечки-персики, у тебя зеркальце есть? Как там я, ничего? — стал выяснять он.
— Сходи в ателье, где морды меняют, — встрял случайный прохожий.
— Не беспокойтесь, гражданин, вы по-своему красивый, — утешила обиженного Мелания.
— Я к тому же вежливый, добрый и чистый человек, — занялся рекламой тот.
— Ну, последнее определение мне кажется довольно смелым.
— Чтоб тебя дверью трахнуло, урод, — заорал мужик вслед изящно пружинящему Кожаному, — не даешь дамам нравиться.
И надо же, настигла крепкая мужиковская неприязнь аэропортовского молодца. Когда тот входил в парадные самодвижущиеся двери, они наполовину приоткрылись, а потом резко сомкнули створки. Толстое стекло зазвенело от жесткого контакта с головой. Кожаный опрокинулся, улетел назад, лег на спину в просторную лужу-океан.