— Ты, сучий потрох, Мандельштама не трожь, а то вилкой дам.
— Некрасиво и грубо. А за Ахматову я тебе всю рожу заплюю, в три дня не протрешься.
Потом они стали плодотворно размышлять о сути вещей.
— Тебе очень мешает эта ваза смотреть передачу? — поинтересовался Вечный Запах у Никифора, показывая пальцем на ночной горшок.
— Совсем не мешает, даже помогает, — отозвался добродушный Никифор.
Тогда Вечный Запах двинул собеседника горшком и спросил у смирно лежащего тела:
— А теперь что скажешь?.
Больше дядя Витя в гости не хаживал. Хотя Никифор его зазывал, особенно после того, как Вечный Запах «совсем осунулся». На местном диалекте это означало, что один из соседей скончался, не выдержав крепкого аргумента. На его могиле виднелась потом картонка с надписью: «Пал жертвой общей дискуссии».
Но дядя Витя мучился вопросами, далекими от искусства и философии, близкими к градостроительству. Он различал в небе глыбы, хороводящие вокруг дворца-спицы. Камни уже катились по городу, они без нанесения повреждений проскакивали сквозь дома, но зато размазывали встречных граждан. Раз — и впитался гражданин, улыбается из глыбы. За особенно прыткими человечками охотились черные кляксы. Все меньше и меньше серебристой пыльцы ложилось на шкуру большого дяди Вити. Крошились от сухости крылья, истончался хребет, не громили уже лапы, а щекотали. Подбиралась здоровая дряхлость, и замедлялось течение полыхающей реки по 248 жилам его тела, реже и реже вырывалось сияющее жгучее облако изо рта. Ни дыхнуть, ни брыкнуть, как прежде. Ни провести испытание оружия, ни ударить лишний раз по взбесившимся киберам, которых выбрасывали на помойку испуганные хозяева. Некоторые из этих кибер-инвалидов могли быть связаны с врагом, но одного прикончишь, а от другого приходится скрываться по помоечным джунглям. Но лелеялась еще последняя надежда — на чудесный браслет, орган власти, который каждую его внутреннюю букву превратит в приказ.
Из-за котов и крыс, метивших свою территорию, одежда дяди Вити, некогда внушавшая уважение людям, быстро приобрела букет ароматов «на большого любителя». Поэтому пришлось пробраться через кладбище к крематорию, при котором работала мастерская похоронных дел. Там он взял взаймы хорошей креповой ткани на плащ и церемониальный костюмчик. Прихватил и урну — под пепельницу. Прибарахлившийся, значительный с виду дядя Витя не усидел в своем шалаше, сорвался. Впрочем, один бешеный кибер кричал ему вслед, чтобы он никуда не шастал. Что браслет ему не по зубам и вообще. Это он гарантирует. Дескать, есть уже у браслета настоящая хозяйка. Дядя Витя угадал по речам смертельно заколебавшего «К2», плюнул в него огнем, вбил в землю ломом и пошел тропой, ведущей в город. Он посетил несколько бредовых, на его взгляд, магазинов. В этих заведениях редким посетителям всучивали с упорством, достойным лучшего применения, всякую ахинею. Но он озирался там в поисках чего-нибудь волшебного. И в одном лабазе все же застал такую сценку: похожая на воздушный шар девушка обратилась к продавщице насчет черного браслета. Дескать, была у нее кайфная штуковина, а папаша, урод малохольный, отнял. Заподозрил, что от него рванули скороварки на кухне.