– Возможно, еще не поздно передумать, – снова сказала она.
Я покачала головой. И тогда, погрустнев, она крепко обняла меня:
– Возвращайся сюда, если тебе придется нелегко.
От моей двоюродной сестры исходил запах молодой женщины, недавно вышедшей замуж. Это был смешанный запах земляники, листьев, персика. Ощутив этот аромат, я окончательно поняла: мое решение правильное. И хоть я занимала в доме всего одну небольшую комнату, это все-таки был дом новобрачных. Только подумать, ведь я закрыла окно комнаты черным картоном и вынудила новобрачных смущаться своего радостного смеха и улыбок в моем присутствии. А моя сестра никогда даже хмуро не взглянула на меня. Однажды ее муж-пилот спросил:
– А не слишком ли темно в этой комнате?
Я ответила:
– Мне так нравится.
Он больше не спрашивал ничего подобного.
Тот год жизни в маленьком городке своего детства был скучным и неинтересным. Дэн тоже учился в колледже и жил теперь в другом городе. Времена года сменяли друг друга: на деревьях набухали почки, мимо проносились тайфуны, наливались соком созревавшие плоды хурмы, шел густой снег. Мой отец вел ту же жизнь, что и раньше, несмотря на мое присутствие. Мама довольно долго была прикована к постели, и отец привык сам о себе заботиться. Жизнь не стала сложнее с ее уходом, но его спина сильно сгорбилась, и он как-то быстро превратился в старика, сделался еще более неразговорчивым. Порой мне казалось – его тяготит мое присутствие. Даже в те дни, когда я поздно ложилась спать и не могла проснуться рано утром, он, встав на заре, первым делом отправлялся к маме. Он обкладывал могилу свежим дерном, даже выкопал во дворе миртовое дерево, которое ей нравилось, и пересадил поближе к ее могиле. Несколько раз я ходила вместе с ним, но все-таки старалась всеми силами этого избегать. Глядя на идущего впереди меня по тропинке отца, я думала о том, что он похож на старый, покосившийся и заброшенный дом. Я старалась приходить на могилу в середине дня или на закате. Так у меня было меньше шансов столкнуться с ним.
Мама не боялась умереть. Скорее сожалела об этом.
Несколько дней непрерывно лил дождь. И когда он, наконец, прекратился, произошло сразу две вещи.
Отец вернулся из городка, снял рубашку и бросил ее на крыльце. Затем в одной нижней рубашке вышел из ворот с лопатой в руке. Из кармана его брошенной рубашки вывалилась пачка сигарет. Я подобрала сигареты и направилась в заднюю часть дома. Наш сельский дом с двух сторон имел небольшие дворики, можно было пройти через весь дом и выйти на задний двор, где росли тыквы и таро. Я присела на корточки, чиркнула зажигалкой и собралась прикурить сигарету. Я смотрела туда, откуда меня могли увидеть, но вдруг с другой стороны появился отец. У меня не было времени спрятаться. Наши взгляды встретились, когда я собралась прикурить сигарету. Отец поглядел на меня, а затем медленно скрылся за углом дома, не сказав ни слова. Я приготовилась к тому, что позже он станет ругать меня, даже подумала, что, если мы начнем спорить, это поможет избавиться от тягостного молчания и отчуждения. Но к моему удивлению, он ни словом не обмолвился за ужином. Я подумала – наверное, ему было больно увидеть меня курящей, и потому он решил притвориться, будто ничего не видел. Тут меня охватил странный гнев. Я искренне хотела, чтобы он отругал меня, тогда смогла бы спокойно курить и не чувствовать себя виноватой. Я уже убирала со стола, как вдруг он назвал меня по имени и неожиданно спросил, не хотела бы я накрасить ногти.