Кравцов понимал, что с самого утра у него ничего не получится — заседания фракций, комиссий и комитетов были обязательным атрибутом начала понедельника в Госдуме и в Кабинете министров. Он понимал также, что Лолиту вообще будет нелегко найти — Паркс, как владелица рекламного агентства, также, по-видимому, пожелает подвести в понедельник какие-нибудь итоги и прикинуть планы на предстоящую неделю.
Он все это понимал, но твердо знал, что найдет сегодня Лолиту и увидит, чего бы ему это ни стоило.
Услышав, как завозилась в спальне жена, убирая постель, Степан Николаевич проскользнул в ванную, и, приняв душ и побрившись, уставился в зеркало, разглядывая собственное изображение.
На него смотрело старое и усталое лицо, правда, не утратившее определенного лоска благородства и благополучия. Еще бы! Брился он исключительно с помощью ментоловой пены «Жилет» и станка одноименной фирмы, привезенного из Германии, а не произведенного в славном городе Санкт-Петербурге. Специальные кремы от «Уилкинсон» и его любимая туалетная вода «Хоризон» от Ги Лярош помогали полностью устранять раздражение, сухость и желтизну кожи. Однако напряжение и бессонницы последних дней все же сделали свое дело — под глазами появились какие-то синие мешки, а лоб и щеки возле носа и губ прорезали глубокие морщины.
Он ума не мог приложить, что в нем, старом козле, могла отыскать такая чудесная девушка, как Лолита, к тому же полностью обеспеченная материально. Он не понимал, как он сам мог позволить себе влюбиться, идиотски втюриться, не спать по ночам, а главное — в кого! — в невесту собственного сына!
Кравцов вздохнул, покрутил своему изображению в зеркале пальцем у виска и направился в кабинет, чтобы облачиться в темно-синий двубортный костюм, который любил больше всего.
Светлана Васильевна неожиданно возникла на пороге, с удивлением рассматривая мужа.
— Ты чего это сегодня в такую рань?
— Дела, мать, дела…
— Подожди, не так, — она подошла к нему, чтобы перевязать галстук. — Ты хоть позавтракал?
— Да. Гренки, кофе… Кстати, ты подала неплохую идею…
Кравцов скользнул мимо жены на кухню, на ходу засовывая руки в рукава пиджака. Жена поспешила за ним.
Степан Николаевич открыл холодильник, снова достал коньяк и вытащил зубами пробку из бутылки, плеснул в стакан и залпом выпил.
— Господи, Степа, что с тобой? Закуси хоть чем-нибудь, — засуетилась Кравцова, видя, что муж снова устремился в свой кабинет.
— Коньяк, Света, не закусывают — его только смакуют, или пьют для бодрости, как тонизирующий напиток… Впрочем принеси мне кусочек лимона, — крикнул он уже из кабинета, сгребая в кейс необходимые документы со стола.