После почти 25-летнего отсутствия сорокалетний Марко Поло подошел к своему дому и постучал в дверь. Ее открыл незнакомый человек, равнодушно взглянул на него и спросил, что ему нужно.
Так гласит текст, опубликованный в 1557 году ученым-географом Джованни Баггиста Рамузио. Он, кстати, первым сравнил судьбу Никколо, Маттео и Марко Поло с судьбой Одиссея, вернувшегося на родную Итаку в обличье старика и увидевшего, что никто его не узнает. По словам Рамузио, все родственники были уверены, что Марко вместе с отцом и дядей давным-давно пропал на чужбине. Он же рассказал «о возвращении Поло в Венецию, одетых в лохмотья, но с драгоценностями, вшитыми в швы их татарских одежд»>{393}.
Первым среди усомнившихся в личности прибывших был Маттео (Маффео) Поло, сводный брат Марко (сын его отца от Фьордализы Тревизан).
Возможно, они никогда не видели друг друга. Может быть, Марко видел брата лишь грудным младенцем. В любом случае, теперь они предстали совершенно чужими друг для друга людьми, ибо Марко отсутствовал слишком долго. Конечно, Маттео знал о существовании Марко, но он, как и многие, был уверен, что тот давно умер.
Кстати сказать, на случай внезапного возвращения путешественников в Венецию были предприняты определенные юридические меры. В частности, 27 августа 1280 года дядя Марко, носивший то же имя, написал завещание, назначив лицом, на которое возлагалось исполнение его воли по завещанию, Фьордализу Тревизан («…пока мои братья Никколо и Маттео не вернутся в Венецию, и только после этого они станут моими душеприказчиками»>{394}).
Наверняка, диктуя эти слова, Марко Поло (старший) не мог быть уверен в том, что это когда-нибудь пригодится. Но в любом случае условия, предусмотренные в завещании, обеспечили и самому Марко, и его отцу Никколо, и дяде Маттео столь необходимое им законное положение в семье и в ассоциации венецианских купцов.
Легенды о пришельцах с Востока
Согласно одной из легенд, Маттео Поло (дядя Марко Поло), вернувшись домой, сразу же вступил в конфликт со своей женой, которая хотя и признала его, но не пожелала терпеть на нем его изрядно поношенных монгольских одеяний. Тот же никак не хотел с ними расстаться. Так вот, чтобы «не позориться» и избавить постаревшего мужа от его «лохмотьев», добрая женщина самовольно отдала их прохожему бродяге. Естественно, обнаружив пропажу, Маттео спросил, куда подевался его монгольский наряд, ведь в нем, под подкладкой… были зашиты драгоценные камни, привезенные с Востока.