- 52 -
наша “Елена” покинула Амстердам и мы прибыли к берегам Англии. В этот же день вечером мы собрались в моей каюте, где Рэм продолжил свой рассказ.
До полудня я пролежал в своей постели. Проснулся я давно, но спать больше не мог. Ленивая дрема сковала все мои члены и я не мог стряхнуть это оцепенение. Солнечные зайчики, отраженные водой бассейна, причудливо извивались на потолке, забавляя меня как ребенка. Через открытое окно вместе с легким дуновением полуденно-знойного ветра доносился таинственный шелест листьев клена и трели щегла, будто аккомпанирование хриплому пению старого дерева. Пришла уборщица. Я встал с постели. Делать было абсолютно нечего. Я бесцельно слонялся по комнате, дурея от скуки. После обеда поехал в город, часок посидел в прохладном погребке за кружкой пива и только после этого, как полуденная жара начала спадать, отправился в парк, чтобы потолкаться среди таких же праздношатающихся, как я. Почему-то после появления этих женщин дни для меня стали тягостными. Я не знал, что делать, куда пойти, куда себя деть. Мысли мои, как и я сам, готовы были разжариться. В голове была пустота, которую я ощущал почти физически. Чтобы хоть немного развеять гнетущую меня тоску, я стал заходить во все попадавшееся по пути кафе и бары, проглатывать по рюмке коньяка или рома. К вечеру я был настолько пьян, что продолжать дальнейшее путешествие по городу стало опасным. Я вернулся домой. Прошел десятый час. До полуночи оставалось еще более полутора часов. Чтобы хоть как-нибудь скоротать время, я стал раскладывать пасьянс. И все время никак не выходил из-за 6 червей. Она как будто смеялась надо мной. Ее детское личико выводило меня из себя. То ли от того, что я был пьян, то ли по какой другой причине, неудачи с пасьянсом так взбесили меня, что в порыве бурной ярости я разорвал эту карту на мелкие кусочки и разбросал по полу. Несколько успокоившись я заменил злополучную карту одним из жокеров и пасьянс сразу сошелся. Но мне стало жаль разорванной карты. Ползая по полу я собрал все кусочки и сложил их на столе. В ту же минуту на месте груды бумажек, как по заклинанию волшебника, появилась совершенно новая карта, которая с легким звоном упала на пол и передо мною выросла стройная светловолосая красавица в черном вечерним бархатном платье, отделанной снизу и на груди светлым атласом. Ее одежда, казалась, составляла часть ее существа, излучала соблазн роскошной красоты. Я чувствовал под мягкой тканью волнообразность ее тела. Чудесно изогнутая под мышкой складка казалась улыбкой ее плеча. Она смотрела на меня со сладостной улыбкой. Розовые, влажные губы едва вздрагивали. Я конечно, долго оставался в забывчивом оцепенении, убаюкиваемый биением своего сердца. Красота ее окружила меня, наполняя каким-то сладостным ощущением тепла. Сердце мое таяло, как персик во рту. Она вся озарилась простодушной милой улыбкой, обнажив ровный ряд ослепительно белых зубов и подала мне руку, затянутую до локтя, в сиреневую перчатку.