Когда войско Олега, ослабленное продолжительными боями с уличами и их союзниками-хазарами, увязло в долгой войне, один из тиверских князей по имени Кареслав, вместе со своим младшим братом Раду собрав вокруг себя единомышленников, провозгласил себя независимым от захватчиков-русов и отказался платить дань Киеву. Недовольных хватало, и к взбунтовавшимся братьям вскоре присоединилось еще трое или четверо тиверских князьков со своими дружинами. Восставшие разгромили несколько оставленных русами застав и прекратили выплаты Киеву. Много смуты внесли поддержавшие братьев тиверские жрецы, не признававшие культ Перуна, а поклонявшиеся своим собственным божествам, запугав народ гневом своих деревянных лесных идолов. Различные волхвы и жрецы ходили по городищам и деревням, проклинали тех, кто покорился русам-захватчикам, и тем самым толкали свой народ на верную гибель, которой грозила им война с киевским войском.
Сравнительно молодой, ему не было еще и сорока, и честолюбивый князь Кареслав был храбр до безумия. Широкоплечий чернобровый красавец с пышными, слегка подернутыми сединой густыми усами, князь тиверцев был самим воплощением бесстрашия и отваги. Поговаривали, что по молодости он любил баловать на охоте, и одним из любимых его увлечений была охота на кабана, причем, ходил он на зверя в одиночку, вооружившись тяжеленной рогатиной и топором на длинном древке. Но, повзрослев и возмужав, князь отбросил эти молодецкие забавы и сменил рогатину на боевое копье, а топор заменил добрым мечом. Он часто воевал с соседями и приобрел репутацию отменного воина и мудрого предводителя и вождя. Неудивительно, что его соплеменники поверили ему и вручили в его руки свои жизни. Наученный предыдущим опытом войны, Кареслав избегал открытых стычек с русами и прибегал к партизанской тактике. Он нападал внезапно из засад и именно этим наносил противнику максимальный урон. Но, в отличии от Илария, возглавлявшего бесстрашные отряды уличей, у храброго вождя тиверцев не было такого опыта ведения войны, как у опытного византийского кентарха, побывавшего в сотнях битв и сражений, ведь он до этого воевал только с такими же, как он сам, славянами – земледельцами и охотниками. Не было у Кареслава и могучей и неуловимой хазарской конницы, а главное, не было такого человека, как Глоба, способного дать бесценные сведения о противнике. Поэтому судьба восставших изначально была обречена.