Как мы видим, Эсхил во всех своих произведениях делает акцент на поиске справедливости, на понимании процессов, происходящих в космосе и в человеке, на тех силах и духах, которые управляют жизнью. На неумолимой Судьбе, которая преследует нас, подобно тени в солнечный день. Весьма возможно, что благодаря Мистериям он познакомился с трудами досократиков, сегодня почти полностью утраченными, а также с могучей мыслью Солона, утверждавшего, что всякое явление обусловлено. Повторяя размышления Солона о невзгодах человека, Эсхил говорит, что тот, кто обладает многим, жаждет вдвое большего; что безмерность аппетитов ведет к греху чрезмерности (
hybris), а чрезмерность – к разрушению, гибели прежде всего через
até(слепоту), которая сбрасывает человека в пропасть, разверстую его собственными вожделениями. У Эсхила эта слепота становится подлинным
пафосом, роковой страстью, фатальностью, которая влечет смертных к катастрофе, отчаянию и невыносимым страданиям.
Бесполезно искать, особенно в сохранившихся фрагментах произведений Эсхила, точное значение понятий
moira, hybrisи
diké. Более того, не исключено, что такая неясность была намеренной: возможно, великий трагик что-то скрыл, словно загадал величайшую загадку, а общие идеи приспособил к требованиям «сюжетов» и «персонажей».
Однако, скромно довольствуясь хоть сколь-нибудь достоверными результатами, мы попробуем сделать основной анализ того, что хотел сказать Эсхил.
Мойра (
moira) – это Рок, темная и таинственная Сила, о которой люди не должны задавать слишком много вопросов… хотя они и не могут избежать их. Это одновременно и Божественная Воля, и воля каждого персонажа или, по крайней мере, главного героя. Это Судьба, и Эсхил устами Прометея ставит ее выше самого Зевса.
Чтобы избежать присущего нашему веку искаженного восприятия так называемой «греческой мифологии», будет уместно пояснить, что для греков классической эпохи Зевс не был богом-Абсолютом, а был похож на бога-творца из иудейского Ветхого завета, Иегову, и, следовательно, был подвержен соблазну мести, гнева и милосердия. Зевс-Зен у греков или Адонаи («Господин непроизносимого имени») у иудеев гораздо выше всего этого. Только с приходом христианства и его развитием во II и III веках Иегова стал идентифицироваться с Абсолютным Богом, единым и триединым одновременно.
Мойра указывает каждому человеку его долю счастья и несчастья, она одновременно и надежда, и предостережение. Когда человек выходит за пределы назначенного ему Мойрой, он впадает в