Но даже эта «аристократическая» форма демократии потерпела крах и держалась лишь благодаря моральным качествам своих главных героев, поскольку дальнейшему развитию больше, чем что бы то ни было другое, препятствовала старая система, и все материальные и духовные достижения появлялись уже вопреки ей. То же самое, как свидетельствуют его комментаторы-современники, утверждал и сам Эсхил.
В «Эвменидах» Эсхил восхваляет Суд Ареопага*, но это своего рода психологическая компенсация, поскольку в то самое время Перикл урезал юридическую власть Ареопага, оставив ему лишь рассмотрение уголовных дел об убийствах. В действительности сам Ареопаг имел аристократическое, очень древнее происхождение, но заблуждения, свойственные эпохе, – а любая эпоха имеет свои собственные заблуждения – «демократизировали» его. Будучи аристократом в подлинном смысле этого слова, Эсхил всегда был защитником настоящей свободы, отвергал деспотизм и поддерживал блестящие реформы Перикла. Неоспорима его верность как традиции, так и античным установлениям, родственным Мистериям.
Эсхил был пламенным патриотом, любившим свой город-государство Афины. Достаточно вспомнить эпитафию, которую он сам составил себе на Сицилии.
Мы должны принять во внимание, что персидские войны всколыхнули безвольных афинян, а исторический момент воскресил в их памяти героические чувства. Обычно разобщенный, афинский полис сплотился, подобно чешуйкам шишки, вокруг собственных традиций и вернулся к культу героев. Им возводили алтари, их ставили в пример молодым и старым, мужчинам и женщинам.
Афинам предстояло последний раз выступить в роли подлинного военно-политического лидера, ведь следующая всеэллинская война – перед растущей силой Македонии в эпоху Филиппа – была уже лишена грандиозности, за исключением божественного глагола Демосфена. Мы знаем, что Эсхил сражался при Марафоне и, скорее всего, при Саламине. И, так же как Сервантес два тысячелетия спустя, он был скорее солдатом, чем писателем.
Это, повторим, может шокировать современного читателя, однако война для древних была тесно связана с проявлением многих достоинств – сейчас в связи с развитием техники и погружением человечества в материализм это сделалось невозможным. Давайте отбросим всякое желание критиковать такое прославление войны, поскольку отсюда, с расстояния в 25 веков, мы не в силах ни понять тех людей, ни разумно судить о них.
В «Персах» Эсхил гордится тем, что он грек, а если смотреть шире – человек Запада, противостоящий Востоку – вечной угрозе для Европы. Эсхил вводит в этом произведении новшество: в трагедии хвалу грекам воздают сами персы, и в уста одного из них он вкладывает рассказ о битве при Саламине. А в трагедии «Семеро против Фив» Эсхил представляет гибель Полиника как возмездие за то, что тот вступил в союз с иноземцами, осаждавшими его город.