- Король пригласил вас на совещание по какому-то важному государственному делу, а сам, оказывается, еще не завтракал. Послушайте, главный министр, не смотрите на меня! Вы же знаете, что я не переношу вашего взгляда.
- Никто не переносит моего взгляда, Абаж! - усмехнулся Нушрок.
- Вы очень любите хвастаться своими глазами, главный министр, - раздраженно пророкотал человек-жаба. - Не лучше ли нам поговорить о деле?
Не кажется ли вам, что кривые зеркала перестали действовать на наш народ?
- Да, кажется, министр Абаж. Вчера мальчишка-зеркальщик даже разбил одно кривое зеркало!
- Жители королевства обнаглели, Нушрок! Чтобы держать народ в повиновении, пришло время почаще прибегать к устрашению. - Абаж вынул из кармана большой ключ. - Вот что нужно нашему народу!
Черные глаза Нушрока сверкнули.
- Что это? Ключ?
- Да, ключ от цепей для моих сеятелей риса.
На моих болотах стало очень неспокойно, Нушрок, и я приказал сделать цепи и замок по вашему образцу. Нушрок внимательно рассматривал ключ.
- Да, он действительно совершенно такой же, как ключ от цепей на Башне смерти. Это мое изобретение, Абаж! - с достоинством проговорил главный министр.
- Это ваше лучшее изобретение, Нушрок! Башня смерти известна всему королевству.
- Плохо только то, Абаж, что теперь есть второй ключ, которым можно отпирать цепи на Башне смерти.
- Пусть это вас не беспокоит, Нушрок. Мой ключ всегда находится при мне, а ваш висит над троном короля.
- Все равно мне не нравится, Абаж, что в королевстве есть второй ключ, - сухо сказал Нушрок.
Оля и Яло настороженно прислушивались к разговору министров.
- Ты слышала? - шепнула Оля. - Один ключ висит над троном короля.
- Слышала, - едва шевельнула губами Яло.
Из-за колонн снова вышел церемониймейстер и, вытягивая шею, торжественно объявил:
- Его величество Топсед Седьмой!
Где-то зазвучали фанфары, и все склонили головы. Окруженный свитой, к столу приближался Топсед Седьмой.
Король не торопился завтракать. Его короткие ножки медленно шаркали по полу. Он шел, опустив приплюснутую голову на темно-зеленый, усыпанный драгоценностями камзол. Толстые, растянутые почти до самых ушей губы Топседа Седьмого шевелились, как будто он разговаривал сам с собой. И словно в такт своим мыслям, он то и дело взмахивал короткой ручкой с пухлыми маленькими пальцами. Низенький уродец шел, неуклюже покачиваясь: слабым ножкам трудно было нести тяжелое тело.
У своего кресла король остановился и поднял голову. У него были бесцветные, ничего не выражающие рыбьи глаза.
- На ста площадях по сто зеркал, - сказал Топсед Седьмой. - Сколько же это будет всего зеркал?