Усмешка черноволосого моряка стала шире, гаже. В голосе зазвучала надменность:
– Да ладно тебе, не кипятись. Как лечить будешь?
– На живот перевернитесь, – проскрежетала я. – Пожалуйста.
– Зачем? – снова насторожился он.
После долгой игры в гляделки и нового приступа кашля, пациент сдался.
Я никогда не готовила шприцы с такой скоростью, и даже не подозревала, что слова «будет чуточку больно» могут принести столько удовольствия. Когда отбросила одеяло, моряк вздрогнул и напрягся так, что даже на ушах мышцы вздулись.
– Расслабьтесь, – скомандовала я, живо представляя как ломаю иголку об этот камень. Кстати, когда моряк был в отключке, его зад не казался таким идеальным, как теперь. – Ягодицы расслабьте, – уточнила я. А когда он попытался обернуться, рявкнула: – Расслабьтесь же наконец!
И со всей злости врезала по идеальной попе черноглазого.
Замер. Через несколько секунд и впрямь расслабился, но игла всё равно входила трудно. Мозоль там что ли? Второй укол прошел ещё труднее, моряк даже вскрикнул.
– Как вас зовут? – спросила я. Хотя зачем? Мне ведь совсем неинтересно!
– Рогор, – сказал, как каркнул.
– Я прихожу к вам каждые двенадцать часов, Рогор. Лечить буду ещё десять дней. После вы избавитесь от моего общества навсегда.
– Вот как?
Я молча схватила кружку кипятка, заранее приготовленную старостихой, всыпала в неё аптечный порошок. Как хорошо, что этот тип очнулся! Больше не придётся поить его, придерживая дурную голову и уговаривая бессознательное тело не выплёвывать лекарство.
– Выпейте это, – сказала, и мухой вылетела вон.
– Что? – тут же насторожилась старостиха.
– Мерзкий тип! – выпалила я, а сама призадумалась… нужно прояснить ещё один вопрос и, желательно, побыстрее.
Увы, интуиция не подвела. Шепотом, краснея и отводя глаза, старостиха объяснила, что девственность – это сокровище, главная ценность. Не сумевшая сберечь честь считается распутницей. Раньше таких казнили, теперь выгоняют с позором, или… пускают на общие нужды. В благочестивой Вешенке подобных случаев не бывало, а в соседней деревне пару веков назад, случилось. Шум стоял даже после того, как распутница померла, на тот момент ей было восемьдесят.
– А недавно, – шептала красная, как свёкла, старостиха, – в столице сделали отдельный дом, где таких девок держат. А в соседнем королевстве этих домов с десяток. Куда же мир катится?!
Ответ на вопрос я, естественно, знала… И, конечно, промолчала.
Ахмед осмотрел новую партию товара с большим интересом, ещё больше любопытства вызвал угрюмый, краснющий Косарь. Деревенский детина всё время стоял в сторонке, внимательно следил за каждым движением торговца.