Вскоре, они действительно прогрохотали по лестнице, потоптались где-то рядом и затихли. На меня снова накинулся ужас – что если в новых обстоятельствах Хабыч откажется выполнить обещание? Он ведь не из добрых побуждений отправился в это путешествие, его интересует награда… Чёрт, что же делать? Как поступить?
Внезапно, тишину нарушил голос:
– Как теперь быть?
Я аж подпрыгнула. Завертелась на месте, в попытке найти источник звука. Правда без толку – слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-то.
– Как-как… – ответил другой, в котором распознала Хабыча. – Ехать своей дорогой.
– Глупо! – в ярости вскрикнул второй, тут же понизил тон: – Из-за этого нападения до колдуньи и дела никому не будет.
Я, наконец, нашла. Вернее, нащупала. Стена между комнатами была хлипкой. Её составили из довольно тонких досок. У самой двери, между досками зияла приличная щель, усиливала и без того хорошую слышимость. Я прислонилась ухом к щели и затаила дыханье.
После долгой, напряженной паузы, Хабыч ответил:
– Возможно, ты прав. Но попробовать стоит. В конце концов, архиепископ не просто так дал новое распоряжение. Если он готов заплатить мешок золота за живую колдунью, или колдуна, значит дело крайне важное. Нужно ехать дальше.
– Да какое золото? Какое золото?! Армия Горанга идёт к столице. Ни сегодня, так завтра, нас догонят. Когда мы, на этой паршивой телеге, доберёмся до города, от него только руины останутся. А архиепископа порежут в первых рядах!
– Не порежут, – мрачно ответил Хабыч. – Этот вертлявый гад ужом из любой … выберется. И даже если он откажется от нашей добычи, сможем продать её столичной колдунье.
– Кому?
– Колдунье. Той самой, которая в столице.
– На кой ей эта девчонка?
– Да ни на кой. Но денег за неё не пожалеет, зуб даю. Мы с ней как-то говорили…
– Говорили? – искренне изумился возница.
– Ну да. Она сама предложила, мол, ежели поймаешь кого, не сжигай, а ко мне веди. За каким лядом это понадобилось, так и не сказала.
– Мож спасать «своих» вознамерилась? – предположил возница. – От архиепископа-то!
Ответом ему стал приглушенный смех Хабыча.
– Ага. Скорее голодный волк хромую овцу пожалеет. У колдуньи счёты какие-то. Добра она им точно не желает. Хотя, кто её знает.
Повисла недобрая тишина. Я почувствовала, как кружится голова, как подгибаются ноги, а лоб покрывается липкой испариной.
– Вот… времена настали, – вздохнул «старьевщик». Его голос утратил злые нотки, казалось, теперь мужик просто расстроен. – Раньше куда проще было. Поймал ведьму, градоначальнику предъявил, кошель получил и смотришь… как стража костерок складывает. А теперь?